Стой, бабка, стой

Мак Иван

А тайна изобретения Ракида была известна кроме него самого только одному человеку. Человеку, с которым Хан связал свою жизнь, с которым предстояло идти до самой смерти...

– Й-йо-хо-о!
– Возник вопль.

– Что это за псих?
– Произнесла Татьяна. Она выглянула в окно дома и некоторое время рассматривала дикаря, скакавшего на лошади по парковой дорожке.

Хан подошел к окну и встал.

– Это же Ирринг. Ирринг!
–

Хан открыл окно и закричал.
– Ирринг!

В ответ послышался свист, затем лошадь проскакала к дому и остановилась под окном.

– Привет, Хан, как дела?
– Спросил он.

– Нормально. У нас дочка родилась.

– Поздравляю. Как тебе победа?

– Ты мог сделать так и раньше?

– Вряд ли. Мне этого не объяснить, ты должен просто поверить.

– Я верю. Ты там чего делаешь? Иди в дом.

– А лошадь куда?

– Пусть гуляет.

– И вправду.
– Усмехнулся Ирринг, соскочил прошел в подъезд.

Через минуту он объявился в квартире, на третьем этаже.

– Что это за вид?
– Произнесла Татьяна.

– Человек обыкновенный.
– Ответил Ирринг.
– В простонародье - дикарь.

– Я впервые его встретил именно таким.
– Сказал Хан.

– Кстати, три года уже прошло.
– Сказала Татьяна.
– И где тот?...

– В клинике. Психиатрической. Орал чего-то про войну, его забрали.
– Ответил Ирринг.
– Если сообразит, его выпустят, а нет, то там ему и место.

– Он уже не друг?
– Спросил Хан.

– Заблудший друг.
– Ответил Ирринг.
– Увы, но переделывать людей я не умею.

– И что ты собираешься делать теперь?
– Спросила Татьяна.

– Баловаться.
– Усмехнулся Ирринг.
– Ты, кстати слыхал, Хан, про гнев Бога?

– Ты о чем?

– О том, что гора в которой был ракетный завод в вулкан обратилась?

– Это ты ее?

– Я не Бог, Хан. У меня нет стольких сил. Но я знал заранее и людей оттуда выпроводил. Кого успел.

– Кого-то не успел?

– Были неверующие. Знаешь же.

– И как ты им доказывал?

– Стал генералом и приказал. Жертв было не избежать.

– Ты его убил, да?
– Спросила Татьяна.

– Да. А что?
– Произнес Ирринг.

– А что? Ты спрашиваешь, а что?!

– А вам известно, мэм, что люди каждый день умирают тысячами?
– Спросил Ирринг.
– Что мне было делать? Вдалбливать тупому, что он людей погубит и ждать этого? В общем, съел я его.

– Съел?!

– Прекрати?!
– Воскликнул Хан.

– Я не прекращу!

– Прекратишь.
– Ответил Ирринг.

– С чего это вдруг?

– Да так.

У тебя ребенок плачет.

Женщина бросилась из комнаты...

– Ирринг, по моему, ты это зря так говорил...

– Не зря, Хан. В общем, пойду я. А вы тут как следует приготовьтесь.

– К чему готовиться.

– От черт. Я же не сказал. Землетрясение у вас будет. Здесь нестабильная кора у планеты, Хан. Не знаешь?

– Зем... К-когда?

– Завтра. Точно не знаю, думаю, не раньше утра, но к обеду точно тряхнет. В общем, потому я и здесь. А вы уж думайте, как рассказать всем.

– Но как?! Что нам говорить, Ирринг?!
– Воскликнул Хан.

– То и говорить, что землетрясение будет! Хан, ну ты не понимаешь? Что еще то? В бога поверить призвать? Глупо! Пока, Хан. И мне пора.

Ирринг ушел.

– Врет он все.
– Возник голос Татьяны.

– Ты глупее не придумала ничего? Зачем ему врать?! Ну зачем?! Что бы завтра мы в этом убедились?

На следующий день Хан просто выгнал жену из дома, заставив забрать и ребенка. Еще с вечера он предупреждал соседей о землетрясении, но те принимали старика за безумного.

Удар... Земля задрожала. Татьяна закричала, дочь на ее руках заплакала.

– Стой на месте! И ничего не сделается!
– Выкрикнул Хан.

На улицах послышались крики людей. Они выбегали из домов. Затем возник новый удар, и вновь, и вновь. Все вокруг заходило ходуном. Грохот затмил все крики, дома начали рушиться...

Город бился в судорогах. Подземные удары продолжались еще несколько часов. Люди сгрудились в кучи. Слышались плачи и стоны. Кто-то уже искал родных, кто-то копался в камнях, а Хан взял Татьяну за руку и повел через разрушеный город. Она молчала. На глазах женщины застыли слезы.

– Однажды я поверил, что он друг.
– Произнес Хан.
– И с тех пор никогда не жалел. Понимаешь?

– Он убил человека.

– Того, который убил бы сотни других из-за неверия. Ты тоже убила бы, окажись там.

– Значит, он и меня убьет.

– Не убьет. Он всегда помогал людям. И убивал только тогда, когда иного выбора нет. И так поступил бы любой человек на его месте! Потому что либо один, либо сто!

Ирринг тихо вошел в палату и сел напротив Тима.

– Как жизнь, Тим?
– Спросил он. Человек обернулся и замер. Ирринг сидел перед ним в больничной пижаме, словно был таким же сумасшедшим, как все вокруг.

– Чего тебе надо?

– Ты стал совсем злым. А я тебе помогал не для этого.