"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Он охотился на детей из санатория, – просто ответила Зоя. – На некрещеных детей. Так же как в эту осень охотится на Павлика Лазаренко.
Вообще-то от ее слов у Ковалева холод прошел по спине, хотя, конечно, чушь это была невообразимая – если бы собака убивала детей из санатория, ее бы давно извели. Но Хтон в самом деле приходил по ночам в санаторий – там его Ковалев и подкараулил.
– И тому есть доказательства? Часто его охота бывала успешной? – со всем возможным скепсисом спросил он.
–
– Вовремя окрестив?
– Не только, но это самое простое и верное средство. Десять лет назад оно не помогло – мальчик погиб на следующий день после крещения. Мне не позволили совершить очистительный обряд, и я жалею, что не сделала этого без благословения. В случае с Павликом я этой ошибки не повторю. Если вы и дальше будете препятствовать его крещению, то станете виновником его гибели.
– Я буду препятствовать его крещению, потому что пока не вижу в ваших словах никакой логики. Ребенок погиб на следующий день после крещения – с чего вдруг вы решили, что крещение защищает его от собаки? Только с того, что остальные после крещения не погибали?
– Обряд крещения совершили тогда слишком поздно – зверь уже завладел ребенком. Я знаю, что говорю. – Зоя посмотрела на Ковалева прямо, не мигая, и он поверил: она знает, что говорит, каким бы глупым это ни казалось.
– Если я посажу собаку на цепь, вас это удовлетворит?
– Нет. Цепь зверя не удержит. Я хочу, чтобы вы позволили совершить над ним обряд изгнания демона.
– А если демон выйдет из собачьего тела, это будет просто собака? Не демон? – осведомился Ковалев, подумав, что это было бы забавно – посмотреть, как Зоя выгоняет из пса бесов и, удовлетворенная, на этом успокаивается.
– Думаю, что собаку, тело собаки, в котором живет демон, обряд убьет. Кроме того, демон находится под вашим покровительством, и без вашего покаяния, без отпущения ваших грехов, обряд изгнания демона не даст результатов.
– Мне показалось или это вы собирались покаяться? А теперь выходит, что каяться надо мне. Может, начать прямо сейчас?
– Боюсь, вы плохо представляете себе покаяние. Вам каяться надо перед Богом – искренне.
– А вам?
– Я раскаялась перед Богом. И отец Алексий отпустил мне смертный грех, принял на себя, хотя и не должен был этого делать. Потому теперь искупление моего греха – это спасение не моей, а его души. Покаяться перед вами – сделать еще один шаг к искуплению.
– Покаяться или получить прощение? – уточнил Ковалев.
– Раскаяние предполагает мольбу о прощении, – назидательно, а не смиренно ответила Зоя.
Ковалев снова покивал: удобная штука – покаяние… Ты каешься, молишь о прощении, тебя вежливо прощают, и совесть твоя чиста.
– И в чем же
– Я виновна в гибели вашей матери. Я вызвала к жизни демона, который ее убил.
– Зачем же винить себя в гибели моей матери, если вы всего лишь вызвали демона… – пробормотал Ковалев, находя происходящее излишне театральным. – Мы в детстве, помнится, тоже вызывали Пиковую даму, но я же не виню себя в смерти Германна…
– Я сделала заговор на смерть вашей матери.
То ли столь болезненное признание ослабило «цыганский гипноз» Зои, то ли Ковалев сам внезапно прозрел, но тут ему стало невыносимо смешно… Инна говорила, что Зоя всю жизнь замаливает какой-то грех. Бедняжка… Трудно сказать, сколько женщин делает заговор на смерть подружек, но, наверное, немало. В лагере как-то раз девчонки делали заговор на смерть своей злобной тренерши – Ковалев с друзьями подглядывал за ними через окно и на самом интересном месте просунул в форточку швабру с белой тряпкой. Эффект был потрясающий, его чуть из лагеря не выгнали…
Серьезность на лице Зои, ее искренняя вера в то, что заговор на смерть способен кого-то убить, ее приход, ее многолетние терзания – все это было невозможно смешно. И Ковалев, как ни старался сдержаться, сначала прыснул в кулак, а потом все-таки расхохотался – до слез. Пожалуй, это было невежливо. Даже, наверное, оскорбительно.
Зоя смотрела на него с каменным лицом. И, отсмеявшись и утерев набежавшие слезы, Ковалев выговорил:
– Извините.
Его тут же снова разобрал смех, он еще раз смахнул слезы и сказал:
– Это нервное. Извините.
От собственных слов опять стало смешно, но он сдержался.
– Я всю жизнь благодарила Бога за то, что Он помог вам в ту страшную ночь, – сказала Зоя. На ее каменном лице Ковалев не заметил христианского всепрощения.
– В ту страшную ночь, если я ничего не путаю, мне помог мой предполагаемый отец, а вовсе не ваш бог. – Смеяться расхотелось. – Я в полной мере ценю ваше раскаяние. Остановимся на том, что вы желали смерти моей матери, но зарезать или отравить ее побоялись.
Зоя сузила глаза.
– Да, я ее не зарезала. Я натравила на нее собаку, когда она с вами на руках шла через мост. Ваша мать всю жизнь боялась собак, и когда впереди показался поезд, она не могла остановиться в нише, где его можно было бы переждать, потому что убегала от собаки. Она не могла постоять, прижавшись к перилам, – тогда бы ее настигла собака. И она, спасая вас, прыгнула в воду. Может быть, это было глупое решение с ее стороны, но другое ей в голову не пришло. Ваша мать отлично плавала и была уверена, что выплывет. Она не учла удар о воду при падении с такой высоты. Ее тела не нашли, и теперь никто не сможет сказать, что ее убило.