"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19

Денисова Ольга

Не избыть речной деве тоску. К утру дождь размоет следы босых ног, и никто не узнает – то ли была она, то ли ее и не было…

* * *

За завтраком поведение Зои ничем не отличалось от обычного, и Ковалев решил не распространяться о ее «исповеди» – из жалости.

Инна вышла на работу в понедельник, якобы желая прибавить лишний день к отпуску. И после завтрака вежливо спросила у Ковалева, не хочет ли он пригласить ее в гости – исключительно чтобы взглянуть на пойманную собаку.

–

На демона смерти, вы хотели сказать? – усмехнулся Ковалев.

– В этом нет ничего смешного.

– Уверяю, это обычная собака. В меру злобная, но ласковая и преданная тем, кто ее кормит.

– Я думаю, не тем, кто ее кормит, а тем, кто может с нею справиться. – Инна улыбнулась углом рта.

Признаться, Ковалев опасался привести Инну в дом, где никого нет, и предложил компромисс – пойти посмотреть на собаку после полдника, вместе с Аней. Инну не удивило его предложение – может, она в самом деле всего лишь хотела взглянуть на собаку, а Ковалев слишком много о себе воображал.

– Почему вы не сказали, что ваш любимый дядя Федя много лет держал у себя такого же «демона смерти»? – спросил Ковалев.

– Потому что тогда вы бы точно решили, что это обычный пес. А это необычный пес, уверяю. Дядя Федя мог с ним справиться, и потому пес был ему предан. Скажите, вы сами придумали ему кличку?

– Только не надо искать в этом волшебство. Я выбрал эту кличку только потому, что вы называли собаку хтоном.

На этот раз Селиванов нашел Ковалева не вечером в гардеробе, а средь бела дня в холле.

– Опять посоветоваться? – спросил Ковалев, подняв голову (он сидел в глубоком кресле, а парень стоял слишком близко).

– А чё нет? – развязно ответил тот.

– Что на этот раз?

– Я сяду, можно? – Селиванов, не дожидаясь ответа, развернул соседнее кресло и уселся почти напротив Ковалева.

И Ковалев подумал вдруг, что ведет себя с ним как-то неправильно: старается дистанцироваться, оттолкнуть мальчишку, задеть, унизить даже. Откуда берется желание вести себя таким образом, Ковалев понять не мог.

– Я знаю, что вы сын Бледной девы, – доверительно и вполголоса сообщил Селиванов.

– Потрясающе… – вздохнул Ковалев, и мысли о неверном поведении тут же улетучились.

– Да ладно вам… Все это знают, мне Ириша рассказала.

– А ты поверил?

– Слушайте. Позапрошлой ночью у Пашки приступ был – его во сне Бледная дева душила.

– Надеюсь, об этом знают доктора, которые лечат твоего брата? – Ковалев обеспокоился – дети есть дети, у них свои представления о том, что можно говорить взрослым. Но с приступами удушья не шутят. Понимает ли это Селиванов?

– Не, если кому рассказать, тут такой орально-церебральный секс начнется…

– Чего?

– Зоя мозг Пашке совсем закомпостирует. Они еще больше его покрестить захотят.

Ковалев не мог не согласиться

с его утверждением – и почувствовал себя вдруг беспомощным, всерьез испугался за Павлика. Вспомнил слова Зои о том, что мальчику грозит опасность… Они тут все ненормальные! Совет обратиться к врачам был очевидным – что еще взрослый может посоветовать глупому мальчишке?

Пока Ковалев размышлял о том, что может предпринять, Селиванов продолжил:

– Все знают, что она маленьких детей к себе заманивает, потому что ищет своего сына. Вот я и думаю: может, вы с ней побазарите, пусть уже впитает, что Пашка не ее сын…

– С кем? – вздохнул Ковалев.

– С Бледной девой, конечно…

– Парень, ты в своем уме? Ну тебе же не семь лет, подумай головой. Все хорошо в меру – и фантазии как-то надо контролировать, а?

Поступок. Инна говорила, что поступок – граница, где кончается сказка и начинается самообман. Воспоминание пришлось кстати.

– Фантазии фантазиями, а она Пашку чуть не задушила.

Ковалев собрался с мыслями, стараясь не издеваться над Селивановым и говорить так, как взрослому человеку положено говорить с ребенком, а не как старый пес обращается со щенком.

– Послушай. Приступы астмы случаются с детьми от страха, от стресса, это всем известно. Поэтому я приехал с Аней – она никогда не жила вне дома, без родителей. И я не говорю, что у Павлика не может быть приступа удушья ночью, – очень даже может быть. Особенно если поощрять его страхи, рассказывать о Бледной деве, например…

Решение созревало по мере появления скепсиса на лице Селиванова. И Ковалев решительно поднялся.

– Пойдем.

– Куда?

– Пошли, сказал. Сам говорил, что я похож на дядю Федю, который за вас.

Селиванов послушался. И шел за Ковалевым, пока не понял, куда его ведут.

– Мы чё, к Инне, что ли?

– Да, – ответил Ковалев и только потом поправил: – Кому Инна, а кому Инна Ильинична.

– Так она же… ведьма…

– Она психолог. И крестить твоего брата не собирается. По-моему, вполне достаточно.

– Не, а если она нарочно?.. Ну, с Бледной девой сговорится?

Ковалев остановился и повернулся к Селиванову:

– Достал. Я серьезно. Детский сад просто… Ты уморить брата хочешь своими бредовыми идеями?

– Ладно. – Селиванов примирительно развел руками. – Пусть будет Инна как меньшее зло.

– Инна Ильинична, – поправил Ковалев.

* * *

Инна позвала Павлика к себе на прогулке перед обедом, после дыхательных упражнений, – Витька заранее предупредил, что Тамаре лучше этого не видеть, и Павлик, улучив момент, зашел за угол корпуса. Может, Инна была и ведьма, но, наверное, бывают добрые ведьмы, потому что она ему нравилась. Впрочем, она могла доброй и прикинуться. Но говорила она совсем не так, как Зоя, и не как с маленьким.