Страх Мудреца. Дилогия

Ротфусс Патрик

И даже прежде, чем она толкнула меня обратно на подушки и начала кусать меня за шею, я понял, что она не собиралась учить меня магии.

Или, если она это и делала, то это была магия иного рода.

Хотя это не была та тема, которой я надеялся научиться у нее, будет справедливым сказать, что я не был полностью разочарован.

Обучение искусству любовника от Фелуриан намного превышает любую учебную программу, предлагавшуюся в Университете.

Я имею в виду не энергичную потную борьбу

большинства мужчин - и, увы, большинства женщин, - думающих, что это любовь.

Хотя пот и энергия отчасти приятны, Фелуриан обратила мое внимание на более тонкие вещи.

Если я должен уйти в мир, говорила она, я не должен позорить ее, будучи некомпетентным любовником, поэтому она озаботилась показать мне многие вещи.

Вот некоторые из ее слов: Скрученные руки.

Вздох в сторону уха.

Пожирающий шею.

Рисование губ.

Поцелуй горла, пупка и - как выразилась Фелуриан - цветка женщины.

Дышащий поцелуй.

Поцелуй пера.

Поцелуй восхождения.

Так много разных видов поцелуев.

Слишком много, чтобы запомнить.

Почти.

Набирая воду из колодца.

Игривая рука.

Утренняя птичья песня.

Облет Луны.

Играя плющем.

Разорванный заяц.

Просто имена, чтобы заполнить книгу.

Но я думаю, это не место для таких вещей.

Увы всему миру.

Я не хочу создать впечатление, что все наше время было потрачено на флирт.

Я был молод, а Фелуриан бессмертна, но было нечто большее, чем два выносливых тела.

Все остальное время мы веселили себя по-другому.

Мы купались и ели.

Я играл песни для Фелуриан, а она танцевала для меня.

Я задал Фелуриан несколько осторожных вопросов о магии, не желая обидеть ее, затрагивая ее тайны.

К сожалению, ее ответы не были особо полезными.

Ее магия приходила столь же естественно, как дыхание.

Я также мог спросить фермера, как прорастают семена.

Когда ее ответы не были безнадежно равнодушными, они были загадочно головоломны.

Тем не менее, я продолжал задавать вопросы и она отвечала, как могла.

И иногда я чувствовал маленькую искорку понимания.

Но большая часть времени была потрачена на рассказывание историй.

У нас было так мало общего, что истории были всем, чем мы могли поделиться.

Вы можете подумать, что Фелуриан и я были неравны в этом отношении.

Она была старше неба, а мне еще не было семнадцати лет.

Но Фелуриан не была кладезем повествований, как вы могли бы подумать.

Сильная и умная?

Конечно.

Энергичная и прекрасная?

Совершенно верно.

Но дара повествования не было среди ее многочисленных достоинств.

Я, с другой стороны, был Эдема Руэ, а мы знаем

все истории в мире.

Так что я рассказал ей “Дух и Девочка-гусыня”. Я рассказал ей “Тэм и лопата лудильщика”. Я рассказывал ей истории про лесорубов и дочерей вдовы и умных мальчиков сирот.

В обмен Фелуриан рассказала мне истории манилингов: “Рука на сердце Перл”, “Мальчик, который пробегал”. Фаэ имеют своих собственных легендарных персонажей: Мавин Человекоподобный, Алавин Многоликий.

Удивительно, но Фелуриан никогда не слышала о Таборлине Великом и Орене Велсайтере, но она знала кто такой Иллиен.

Это заставило меня гордиться тем, что один из Эдема Руэ получил место в историях Фаэ, которые они рассказывали друг другу.

Я не был слеп к том, что сама Фелуриан могла иметь информацию, которую я искал об Амир и Чандрианах.

Насколько приятнее было бы узнать правду от нее, а не пустив корни через бесконечные древние книги в пыльных библиотеках?

К сожалению, Фелуриан не была кладезем знаний, как я надеялся.

Она знала истории Амир, но им были тысячи лет.

Когда я спросил ее о последних Амир, спросив о церкви рыцарей и Сиридаэ, с их кровавыми татуировками, она просто рассмеялась.

– Никогда не было никаких людей амир, - сказала она, выбивая эту идею из рук.

– Те, о которых ты говоришь, похожи на детей, одевающих одежду своих родителей.

Хотя я мог ожидать иной реакции, узнав от Фелуриан это, особенно уныние.

Тем не менее было приятно узнать, что я был прав насчет Амир, существовавших задолго до того, как они стали рыцарями церкви Тейлин.

Затем, после того, как Амир оказались бесполезным делом, я старался направить ее в сторону Чандриан.

– Нет, - сказала она, глядя мне прямо в глаза, выпрямив спину.

– Я не буду говорить о семи.
– Ее мягкий голос содержал в себе немелодичный каприз.

Не игривость.

Не место для обсуждений и переговоров.

Впервые со времени нашего первоначального конфликта я почувствовал ледяной страх, разворачивающийся во мне.

Она была настолько легкой и прекрасной, что это можно было так легко забыть, кем она действительно была.

Тем не менее я не мог позволить этой теме уйти так легко.

Это была, без преувеличения, единственная в жизни возможность.

Если Фелуриан можно было убедить, чтобы сказать мне хотя бы часть того, что она знала, я мог бы научиться тому, что в мире никто не мог знать.

Я обратил к ней свою самую очаровательной улыбкой и вдохнул, чтобы говорить, но прежде чем я смог произнести первое слово, Фелуриан наклонилась и поцеловала меня, полностью заполнив мой рот.

Ее губы были роскошными и теплыми.