Страх Мудреца. Дилогия
Шрифт:
Когда я наконец заговорил, мой голос был приглушенным и нерешительным.
– Леди, могу я написать для вас песню?
– и робко улыбнулся.
Ее улыбка была как луна среди облаков.
Она всплеснула руками и бросилась на меня, игривая, как котенок, осыпая меня поцелуями.
Только опасение того, что моя лютня может быть раздавлена, мешало мне правильно воспользоваться этим опытом.
Фелуриан вырвалась и села неподвижно.
Я попробовал пару комбинаций аккордов, чтобы
– Я назову ее “Песнь о Фелуриан”. Она немного покраснела и и посмотрела на меня сквозь опущенные ресницы, выражение ее лица одновременно было застенчивым и наглым.
Все нескромно хвастаются на сторону, когда напишут хорошую песню, что мол я приложил к этому руку, а мои навыки были недавно отточены на службе у Маера.
Я не лучший, но я один из лучших.
При достаточном количестве времени, достойном объекте, надлежащей мотивации я осмелюсь сказать, что мог бы написать песню почти так же хорошо, как Иллиен.
Почти.
Закрыв глаза, я уговаривал сладкими стихами из моей лютни.
Мои пальцы летали и я захватывал музыку ветра в ветвях, шелест листьев.
Потом я заглянул в глубину моего сознания, где безумная, болтающая часть меня сочиняла песню для Фелуриан все это время.
Я прошелся по струнам еще более легко и начал петь.
Мигает луны серебро в темно-синих глазах Веки ее словно призрачных бабочек крылья
Волосы пляшут ее, косами на размах Между деревьев поют они песенки ветру.
Фе-лу-риан!
О, Леди Фей-ри,
Благословенье поляны лесной.
Твое дыхание воздух лесной освежает
В твоих волосах словно тени за мглой.
Фелуриан встала еще когда я пел.
К концу куплета я едва ли мог сказать, что она дышала.
Некоторые из бабочек, которых отпугнул наш предыдущий конфликт пришли танцевать обратно к нам.
Одна из них приземлилась на руку Фелуриан, взмахнув крыльями раз, другой, как если бы ей было любопытно, почему ее хозяйка была настолько резкой до сих пор.
Я снова перевел взгляд на мою лютню и взял ноту, как капли дождя лижут листья деревьев.
Она танцевала в танце теней от свечей Она удержала мой взгляд, мою суть всех быстрее
Улыбка ее десятков ловушек сильнее
Как легендарная песня всех фей.
О, Леди Фей-ри!
Фелуриан,
Сладость твоих поцелуев - медовый дурман.
О, как же жаль мне всех прочих мужчин
Не знавших тебя и неполноценных скотин.
Я наблюдал за ней уголком глаза.
Она сидела, как бы прислушиваясь всем своим телом.
Ее глаза были расширены.
Она подняла одну руку ко рту, растревожив бабочек, отдыхавших на ней, а другую прижимала к груди, когда она вдыхала и медленно
Это было то, чего я хотел, но я сожалел об этом тем не менее.
Я склонился над моей лютней и мои пальцы танцевали вдоль струн.
Я ткал аккорды, как вода через речные камни, как мягкое дыхание рядом с ухом.
Затем я ожесточился и запел:
Ее глаза были иссиня черными
Словно небо ночное в клочках облаков
Ее опыт в любви...
Я запинался пальцами за струны, останавливаясь на мгновение, будто не зная чего-то.
Я увидел, что Фелуриан очнулась на полпути к задумчивости и продолжал:
Ее опыт в любви был достаточен Чтоб в объятьях мужчин было ей хорошо.
Фе-лу-риан!
О, Владычица Ясная,
Я коснуться желаю тебя больше, чем серебро Я вд...
– Что?
– Хотя я и ожидал, что она прервет меня, лед в ее голосе поразил меня, что я запутался в нота и отправил в полет нескольких бабочек.
Я перевел дыхание, напустил на себя свой самый невинный вид и посмотрел наверх.
Ее лицо выражало бурю гнева и недоверия.
– Хорошо?
– Я почувствовал, как кровь отлила от моего лица при этом тоне.
Ее голос был по прежнему округлым и мягким, как далекая флейта.
Но это ничего не значило.
Дальний гром не барабанит в уши, вы чувствуете, как он крадется через вашу грудь.
Тихий ее голос прошел через меня как тихий гром.
– Хорошо?
– Это было хорошо, - сказал я, чтобы успокоить ее, мой простодушный выдох был лишь наполовину притворным.
Она открыла свой рот, как если бы она хотела говорить, затем закрыла его.
Ее глаза вспыхнули чистой яростью.
– Я сожалею, - сказал я.
– Я должен был узнать лучше, прежде чем пробовать.
– Я поделил мой голос где-то между духом сокрушения и побитого ребенка.
Я опустил руки со струн моей лютни.
Частично пыл оставил ее, но когда ее голос вернулся, он был жестким и опасным.
– Мой опыт “достаточен”?
– Она оказалась едва ли в состоянии выцедить последнее слово.
Ее рот образовал тонкую, возмущенную линию.
Я взорвался и мой голос был подобен раскату грома.
– Откуда, черт возьми, я должен знать?
Я никогда не делал подобных вещей раньше!
Она отшатнулась от горячности моих слов, часть гнева покинула ее.
– Что ты имеешь в виду?
– Она замолчала, смутившись.
– Это!
– Я указал неловким жестом на себя, на нее, на подушки и на павильон вокруг нас, как будто все объяснил.
Последний гнев оставил ее и я увидел, как забрезжило понимание, - Ты...
– Нет, - я потупился и мое лицо покраснело.