Страх Мудреца. Дилогия
Шрифт:
– Умный смертный боится ночи без намека на сладостный лунный свет.
Она начала подтягивать мою руку к своей груди, волоча меня к себе как на леске через воду.
– В такую ночь, каждый твой шаг может поймать тебя в разбуженную темную луну, и втянуть невольно в Фаэ.
– Она остановилась и поглядела на меня мрачным взглядом.
– Где у тебя не будет выбора, кроме как остаться.
Фелуриан сделала шаг назад в воду, дергая меня.
– И на такой незнакомой земле, как можно помочь смертному,
Я сделал еще один шаг к ней и ничего не нашел у себя под ногами.
Рука Фелуриан внезапно перестала сжимать мою и черная вода сомкнулась над моей головой.
Ослепленный и задыхающийся, я начал отчаянно биться, пытаясь найти дорогу обратно на поверхность.
После долгого, страшного момента, руки Фелуриан поймали меня и потащили на воздух, как будто я весил не больше, чем котенок.
Она подняла меня близко к своему лицу, ее темные глаза были жесткими и блестящими.
Когда она говорила, ее голос был спокоен.
– Я сделала это так, что ты не сможешь не услышать.
Мудрец смотрит в безлунную ночь со страхом.
Глава 103
Достаточно близко, чтобы коснуться.
Время шло. Фелуриан взяла меня на Светлую часть леса, старше и грандиознее, чем тот, что окружал ее поляну в сумерках.
Там мы поднялись на деревья, высокие и широкие, как горы.
На самой высокой ветви, вы могли почувствовать, как огромное дерево качается на ветру, словно корабль на вздыбившемся море.
Здесь, где не было ничего, кроме голубого неба вокруг нас и медленного движения деревьев под нами, Фелуриан научила меня плющу на дубе.
Я попытался научить Фелуриан так, чтобы обнаружить, что она уже знала его.
Она умело обыгрывала меня и мы играли в игру столь прекрасную, что Бредон прослезился бы, увидев ее.
Я научился немного языку Фаэ.
Совсем немного.
Безсистемно.
На самом деле, в интересах чести, я признаю, что я с треском провалился в своей попытке узнать язык Фаэ.
Фелуриан была менее терпеливым учителем, а язык - чрезвычайно сложным.
Моя неудача вышла за рамки простой некомпетентности с того момента, когда Фелуриан практически запретила мне пытаться говорить на нем в ее присутствии.
В целом, я заполучил несколько фраз и большую ложку смирения.
Полезные вещи.
Фелуриан научила меня нескольким песням Фаэ.
Их было труднее запомнить, чем песни смертных, их мелодии выскальзывали и скручивались.
Когда я пытался их играть на моей лютне, струны странно чувствовались под моими пальцами, заставляя терять время и заикаться, как будто я был деревенским мальчиком, никогда прежде не державшим лютню.
Я выучил наизусть их песни, без малейшего подозрения, что могут значить их
Несмотря на это, мы продолжали работать над моим шаедом.
Скорее, Фелуриан работала над ним.
Я задавал вопросы, смотрел и пытался избежать чувства, что я, как любопытный ребенок, путающийся под ногами на кухне.
Когда нам становилось все более комфортно друг с другом, мои вопросы стали более настойчивыми...
– Но как?
– спросил я в десятый раз.
– Свет не имеет никакого веса, никакого вещества.
Он ведет себя, как волна.
Ты не должна иметь возможности прикоснуться к ней.
Фелуриан продолжала работать со звездами и лунным светом, сплетая шаед.
Она не смотрела на результаты своей работы, когда отвечала на мой вопрос: - Столько мыслей, мой Квоут.
Ты знаешь слишком много, чтобы быть счастливым.
Это прозвучало как-то неудобно, как будто это сказал Элодин.
Я попытался уйти в сторону:
– Ты не должна быть в состоянии...
Она толкнула меня локтем и я увидел, что обе ее руки были заняты.
– Милый огонек, - сказала она, - подтяни его ко мне. Она кивнула на лунный луч, который пронзал деревья над нами и касался земли рядом со мной.
Ее голос нес знакомый, тонкий тон команды и я не размышляя схватил лунный луч, как будто висящую лозу.
На секунду я почувствовал у своих пальцев нечто холодное и эфемерное.
Пораженный, я замер и вдруг это оказался снова обычный лунный луч.
Я несколько раз безрезультатно провел сквозь него рукой.
Улыбаясь, Фелуриан протянула руку и взялась за него, как будто это была самая обычная вещь в мире.
Она коснулась моей щеки свободной рукой и вернула свое внимание на колени, где работала нитями лунного света в складках тени.
Глава 104
Ктаэ.
После того, как Фелуриан дала мне понять, что у меня есть способности, я принял более активное участие в создании моего шаеда.
Фелуриан казалась довольной моими успехами, но я был разочарован.
Здесь не нужно было следовать определенным правилам, не было фактов, чтобы их запоминать.
Из-за этого моя находчивость и актерская память были малопригодны для меня и мои успехи казались ужасающе медленными.
В конце концов я смог прикоснуться своего шаеда, не боясь повредить его и смог изменять его форму по собственному желанию.
После некоторой практики я смог превратить его из короткого плаща в траурный плащ с полным капюшоном или нечто среднее.
Тем не менее, было бы несправедливым для меня претендовать хотя бы на волос участия в его создании.
Фелуриан была той, кем собирались тени, ткался он с помощью луны, огня и дневного света.