Страх во тьме
Шрифт:
Уснуть я так и не смог. Спальню заливал призрачный свет неполной, выглядывающей из-за туч луны, минующий неплотно задёрнутые оконные шторы. На широченной кровати, на разные лады посапывали наши дамы. Я невольно, сам того не желая, залюбовался ими. Красота всё же страшная сила, господа. В хорошем понимании этой фразы.
Густые русые волосы Саши распущенной волной разметались по подушке, пушистые ресницы немного подрагивали. Не иначе как Зверевой снилось что-то тревожное. Саша до подбородка завернулась в простыню, сквозь которую прорисовывались линии красиво сформированного
Я торопливо перевёл взгляд на вторую половину кровати, оккупированную Трейси на пару с Герти. Лицезримая сцена едва не вышибала внеочередную слезу... А я то, дурья башка, почти поверил Саше, напредставлял себе такое, в чём стыдно теперь признаться. Умильно подложив ладошки под головёнку, Герти еле слышно похрапывала. На свежем детском личике не было и следа тревог и серьёзности, столь не свойственных для ребёнка её лет. А Трейси... Трейси заботливо прижала девочку к себе, бережно приобняв одной рукой. Пухлые губы Стюарт приоткрылись, дыхание заставляло чёрные волосы на макушке Герти слегка трепетать. Во сне суровая неприступная Трейси производила впечатление беззащитного ранимого дитя, под стать Герти.
Я поправил наброшенное на девочек покрывало. Какая, собственно, разница, лесбиянка Трейси или нет? Одно я знал совершенно точно: под шипасто-металлической оболочкой Стюарт скрывается удивительно чуткая, добрая и просто хорошая юная девушка. Которая грудью встанет за Герти и за тех, кого считает своими друзьями. Любит других девчонок? Да ради бога! Через годик-другой повзрослевшая Трейси выкинет из головы свои нестандартные увлечения и обратит внимание на противоположный пол. Ну а если предполагать худшее, что она и впрямь закоренелая лесбиянка, то и это не мешает Трейси быть хорошим человеком...
Артур свернулся калачиком на коврике спиной к пылающему умеренным огнём камину. В комнате было тепло, и я давно перестал подбрасывать поленья в ненасытную утробу. Мартин и Колин скрючились в креслах. Я благородно уступил своё, всё равно спать не хотелось. Скотт видел десятые сны, а Рэнделл, по-моему, лишь притворялся спящим, украдкой наблюдая за моими хаотичными перемещениями по комнате...
– Эй, тебе чего не спится?
– вполголоса прошептал Колин.
– Ходишь как маятник взад-вперёд...
Я остановился и хмыкнул.
– Могу задать схожий вопрос. А тебе-то чего не спится?
– Заснёшь тут, как же, - Колин со скрипом онемевших суставов выпрямился в кресле.
– Мне одна мыслишка никак не даёт покоя. Я постоянно об этом думаю... И, знаешь, как не крути, а всё сходится к одному.
Я ночной тенью навис над ним. Мне почему-то сразу не понравился тон произносимых высоким юношей слов. Как будто Колин заранее оправдывается и
– Колин, не пугай меня, - умоляюще зашептал я.
– Скажи, что просто ничего не понимаешь. Будь как все, а, приятель?
Колин не отвёл взгляда, упрямо сжав губы. Пальцы австралийца впились в мягкие валики-подлокотники кресла.
– Алекс, если я стану мыслить, как все, мы можем не пережить эту ночь.
– Ты... Ты чего городишь?
– я не сводил с него глаз.
– На тебя снизошло очередное озарение?
– Нет, - взгляд Колина приобрёл оттенок металла.
– И я решительно не пойму, почему ты - умный, здравый и рассудительный человек, не желаешь замечать вполне очевидных вещей.
– Спасибо на добром слове, конечно, но будь так любезен, поясни всё вышесказанное.
– Алекс, я думаю, что ты и сам уже всё понял, но... Но не хочешь или боишься признаться себе в том, что истина у тебя под носом.
– Ага, агент Малдер, истина где-то рядом, - я первым отвёл взор.
– Не паясничай, тебе не идёт, - отрезал Колин.
– Я не беру в расчёт Шнитке. У немца врождённый инстинкт охотника и неглупая голова, но он реалист. Он человек, измеряющий ситуацию известными, привычными для него и общества критериями. Ты же не такой!
– Не кричи, побудишь всех, - у меня засосало под ложечкой.
– Прости. С нами за прошедшие несколько дней произошло достаточно на первый взгляд не взаимосвязанных, но очень странных вещей. Роковых случайностей, я бы сказал.
– Ты это о чём?
Колин поудобней устроился в кресле.
– Да всё о том же. Я назову тебе несколько моментов, очень, как мне кажется, подозрительных. А ты уж сам думай, где собака зарыта.
Я опустился на одно колено и заинтересованно уставился на Колина. Чем же меня сможет удивить мой юный друг?
– Первое, - Колин начал резво загибать пальцы. С такой прытью ему скоро руки не хватит!
– Внезапная авария нашего автобуса. Помнишь, Спенсер сам сказал, что такая поломка на его памяти впервые, и мы только чудом не разбились. Второе: предсказания той юродивой провидицы, чтобы ты остерегался тьмы. Третье: странное поведение Стокмана после убийства повара. Как будто он хочет скрыть происшествие и ни в какую полицию звонить вообще не собирается... Четвёртое: заявление Ральфа об обнаруженном им волке. Если бы волчара был с местной пропиской, о нём давным-давно бы знали. Получается, что хищник завёлся в лесу аккурат с нашим прибытием в замок!
Колин перевел дыхание. Я напряжённо смотрел на него, застыв каменным изваянием. Колин набрал воздуха в грудь и продолжил:
– Пятое: с этим замком не всё так чисто, как кажется, зуб даю. Шестое: убийство повара! Не отрицай, что оно ненормально по своей природе. Сам посуди, волк, предположительно тот, что скоротечно завёлся в здешних местах, непонятным образом проник в замок, загрыз человека и благополучно исчез! Крутовато даже для Дэвида Копперфилда. Это в-седьмых. И это я ещё не озвучил своей главной мысли. Ну, что скажешь?