Страх
Шрифт:
– Криптографией, - промямлил брюнет.
– А-а...
– вздохнул худощавый, - Теперь уж все равно.
Он беззвучно выскользнул из машины, оставив приоткрытой дверцу, и как-то зыбко, как по качающейся палубе, заковылял к спрятавшемуся за домами павильону метро.
– Все проверил? Нет облома?
– резко обернулся к брюнету водитель.
– Откуда я знаю?
– женским голоском ответил он и снова поправил прядь над ухом.
– Тут три дискеты и какие-то бумажки с цифрами. Это только шеф разберется.
– Без понта?
– Ну ты что, смеешься? Как же мы можем сейчас
– А что, не можем?
– Да ну тебя!
– пыхнул брюнет и, увидев исчезающую за углом узкую спину их недавнего гостя, игриво спросил: - Он тебе понравился?
– Чего?
– не понял водитель.
– Се-ерьезный мужчина, - чмокнул губами брюнет.
– А какое у него звание? Генерал?
– Капитан первого ранга, - трогая машину, пробурчал водитель.
– Или типа второго. Я в этом тоже не разбираюсь...
Примерно через полчаса худощавый вошел в кабинет, на двери которого висела всего одна табличка - "СВИДЕРСКИЙ В. В.", мокрыми, скользящими пальцами закрыл на два оборота за собой замок, прошел к столу, на ходу расстегивая мокрую рубашку. От стола, передумав, повернул к платяному шкафу. Распахнул его скрипучую дверцу, хотел повесить снятую рубашку на вешалку, но она не подчинилась ему, упала на пыльный ковер. Свидерский посмотрел на нее так, как будто впервые в жизни увидел, поднял глаза на другую белую рубашку, висящую на плечиках в шкафу, ожегся взглядом о три большие ребристые звездочки на погоне уже этой рубашки, отшатнулся и вдруг вспомнил о сейфе. Царапая ключом по его бурой поверхности, он еле попал в скважину, щелкнул замком, рванул на себя дверцу, содрав нитку с пластилиновой опечатки. Рука рывком выхватила из теплого чрева сейфа бутылку водки.
"Полная", - мысленно обрадовался Свидерский, хрустнул
пробкой, обернулся к журнальному столику в углу кабинета. На
нем холодно блеснул графин и три стакана. Но до столика было
целых пять шагов, а ноги не хотели делать ни одного шага.
Ноги онемели после тонны веса в машине. Они переставали быть частью его тела, и Свидерский, вскинув бутылку, вприхлеб стал пить прямо из горлышка.
Вонючая, одновременно и горячая, и холодная жидкость текла в нос, в уши, по шее, но он не замечал этого, как не замечал и того, что онемело от ожога горло, что он уже не дышит, а хрипит. Бутылка опустела так быстро, что он даже не мог вспомнить, полной она была или нет.
Тонкие пальцы разжались. Стекло тупо ударилось о ковер. Свидерский недоуменно посмотрел на неразбившуюся бутылку, и в этот момент кабинет рывком качнуло из стороны в сторону. Он вскинул сжатую в тиски голову, обернулся к зеркалу, висящему на стене, и не узнал себя. Из прямоугольника на него смотрело не привычное худощаво-интеллигентное лицо под ровненькой шапочкой седины, а страшное черное пятно под белым мазком плесени.
Со сжавшимся от ужаса сердцем, он отпрыгнул в глубь кабинета, впервые ощутив за эти минуты, что ноги ему все-таки подчиняются, и вдруг начал задыхаться. Рука сама потянула липкую майку от груди, но это совсем не помогло. Рот хватал воздух, рот искал его в огромном с пятиметровой высотой потолка кабинете и не находил.
Страшная, совсем
7
Тулаев осторожно взял со стола целлофановый пакетик с гильзой, плотно обтянул ее, всмотрелся в дно. На нем темнели две ровные черточки, сложившиеся в прямой угол. Одна сторона угла касалась края дна, а вторая не дотягивала примерно миллиметр до среза.
– "Ческа збройовка", - как бы про себя произнес он и тут
же кивнул.
Кольцевая обработка патронного упора и характерная вмятина от зацепа выбрасыателя на дне и кольцевой проточке гильзы делали ее точно не "тэтэшной".
– Вы так считаете?
– из-за плеча Тулаева посмотрел на пакетик следователь Генеральной прокуратуры.
– Скорее всего, "Ческа збройовка", - уже смелее сказал Тулаев.
– Да, их сейчас навезли от бывших друзей, - вздохнул следователь. Впрочем, гадать не будем. Я гильзу сейчас на экспертизу отправляю, - он помолчал и все-таки спросил: - Неужели у ФСБ две бригады следствие ведут?
Тулаев сразу вспомнил крепыша и успокоил следователя:
– Мы из разных отделов. Им нужно одно, нам - другое.
– И всем нужны деньги...
Следователю было далеко за пятьдесят и, судя по одежде, жизнь он прожил кое-как, от зарплаты к зарплате, и теперь видел в Тулаеве лишь помеху к тому, чтобы наконец-то на старости лет заиметь хороший банковский счет, плюнуть на поганую службу, купить дом где-нибудь в Ярославской области и жить в свое удовольствие.
Тулаев молчал, и следователь отвечал тем же, но почему-то казалось, что он постанывает от злости. Хотя на самом деле постанывал и гудел вентилятор, стоящий в углу кабинета на тонкой журавлиной ножке.
– А остальные вещдоки у вас?
– пропустив укол мимо ушей,
спросил Тулаев.
– Нет. Коробку, которой они инкассаторов глушанули, вместе
с проводами отдал, кусочек ткани и следы подошв тоже.
– А следы крови, слюны?
– Крови нет. А слюна... С подозрительных участков пробы
взяты, но мало ли... Может, это и не налетчиков слюна. А
может, и не слюна вовсе...
– А пленка с голосом?
– Все в лаборатории... Абсолютно все, - отвернулся к сейфу следователь.
– Сейчас и за гильзой зайдут. Просто эксперт из пулегильзотеки по личным делам отсутствовал.
Его сутулая спина подрагивала от каждого щелчка ключа. Когда дверца все же пропела унылую песню, следователь быстрым движением отправил в черную пещеру сейфа пакетик с гильзой, быстро закрыл его и долго слюнявил пластилин прежде чем вдавить в него печать.
Смотреть на чужую спину всегда утомительно. Как будто гонишься и никак не можешь догнать. Или стоишь в очереди, которая никак не кончается. Впрочем, иногда в спину смотреть приятнее, чем в лицо. Особенно когда оно такое черствое и неприветливое, как у следователя.