Страх
Шрифт:
– Так точно, - изобразил излишнюю служивость Тулаев.
– Машину нашли не так уж далеко от места происшествия. Просто сейчас в каждом дворе столько автомобилей стоит, что поневоле запутаешься. Она оказалась, естественно, угнанной. Осмотр салона ничего не дал. Вы же знаете, Виктор Иванович, отпечатков пальцев сейчас никто не оставляет.
– Ты так считаешь?
– Я по телевизору слышал, - ушел от авторства бессмертной фразы Тулаев.
– Понятно, - улыбнулся одними уголками губ Межинский.
– Ну да...
в "жигулях", пожалуй, самая хорошая новость. Его видели две женщины, ведшие собак на прогулку. Составлен фоторобот. Возможно, от этого шофера самая большая ниточка и потянется... Я как раз хотел, Виктор Иванович, в экспертизу съездить, остальные вещдоки посмотреть, фоторобот...
– Завтра, Саша, съездишь. Завтра, - упрямо повторил Межинский.
– А сегодня вечером тебе нужно побывать в Бутырке.
– Где?
– не понял Тулаев.
– В Бутырской пересыльной тюрьме, - хрипло вздохнул Межинский.
– Там, где сидел Емельян Пугачев, а попозже - Клим Ворошилов... Вот... Но это все лирика. А дело такое: начальнику тюрьмы от одного из лиц, осужденных на смертную казнь, поступил сигнал на своего соседа по камере, тоже, кстати, приговоренного к высшей мере. Сигнал таков, что подпадает под компетенцию нашего отдела...
Тулаев с неохотой посмотрел на пекло за окном, которое здесь, в кабинете с кондиционером, совсем не ощущалось, и ему сразу стал неприятен этот смертник-сексот, заставляющий его ехать через весь город в каменный мешок Бутырки. Он слышал о множестве таких историй, когда осужденный ради лишней минуты нахождения вне камеры готов был давать самые фантастические показания. А если поверят, то такого героя могли и этапировать на место, где он бы хотел показать следы какого-то нового, нераскрытого преступления.
– Как туда ехать, знаешь?
– спросил Межинский, и Тулаев, оглушенный своими мыслями, только теперь понял, что не услышал что-то важное.
– Только в общих чертах... Где-то на Новослободской...
– Правильно, - Межинский протянул листок с номерами телефонов. Созвонись с заместителем начальника тюрьмы. Начальник у них в отпуске. Этот зам, он - майор, паренек тоже ничего. Только пугливый. Но, может, оно и хорошо. Во всяком случае, он наверх доложил, а из МВД вышли на Службу безопасности президента...
– А что он сказал? Ну, дословно...
– понимая, что может вызвать гнев, все же решился на вопрос Тулаев.
– Дословно?
Межинский и сам не заметил, в общих чертах он передал фразу смертника или слово в слово и, вытягивая из памяти весь этот странный текст, врастяжку произнес:
– "Ничего-ничего. Это не президент мне в помиловании отказал, а я ему. Еще немного - и он на том свете президентствовать будет..." Вот такую фразу этот убийца произнес в запале в камере.
_
10
Спекшаяся от жары июльская
– Долго еще ехать?
– прохрипели с заднего сиденья.
– А бел-лый лебедь на пруду кач-чает падшую звезду, - пробубнил в нос водитель, льдистыми, неживыми глазами провел по сплетениям веток и, будто прочтя в них что, ответил: - Приехали. Дальше на одиннадцатом трамвае потопаем, - и омертвил фары.
Чернота вернулась, но стон от странного вздоха остался, и когда трое выбрались из машины на издолбанный асфальт дороги, один из них, самый щуплый и низенький, первым услышал его.
– Что это?
– потянув горячий воздух длинным носом, спросил он у ночи.
– Чего?
– не понял самый высокий и хриплый, который еле распрямился после сидения в мелком для него салоне "жигулей".
– Вот это... Гул...
– Тут авиатрасса, - пояснил третий, выбравшийся с водительского места.
– Потопали. Деревня за лесом. От шоссе - налево.
Он заботливо закрыл дверку на ключ, будто в этой владимирской глуши да еще и среди ночи мог объявиться угонщик, и первым канул во тьму. Двое - за ним.
– Ты что, бывал тут?
– прохрипел здоровяк и потрогал макушку, которую он натер о крышу "жигулей".
– Ни разу, - ответил водитель.
– А чего тогда Сусанина изображаешь?
– Мне по карте показали. Иди, помалкивай, - вперед, во
тьму, огрызнулся водитель.
– Вот, сука, куда спрятался!- харкнул под ноги здоровяк.
– Это не самолеты!
– обрадовался своему открытию самый маленький, семенящий за ними во тьме человечек.
– Это ток идет по проводам. Видите опоры высоковольток?
– Заткнись!
– еще раз огрынулся водитель.
– Вон огонек видишь?.. А?.. Так это и есть село. Его дом - третий по левой стороне улицы. Секите во все глаза. А то вдруг он до ветру вышел. Шеф приказал его тепленьким взять. Забыли, что ли?
– Он у меня сразу холодненьким станет, - мрачно пошутил здоровяк.
– Я сказал, молчать, - шепотом прохрипел водитель.
Базар потом разводить будем... Не тормози...
Они гуськом спустились к реке, перелезли поочередно через
три ветхих деревянных забора, отделявших огороды за каждым из домов на этой стороне села, полежали в пыльной картофельной ботве после того, как взбрехнула в одном из дворов собака.
– Чего у него окно синее?
– еле смог изобразить шепот