Страх
Шрифт:
Лет десять назад у меня случился аппендицит и я попал в больницу. Вместе со мной в палате лежал старик с грыжей. Так вот тот старик рассказал очень любопытную историю. Как раз в тридцатые годы он работал в колхозе. А была тогда пахотная пора. И стали у них трактора один за другим останавливаться из-за поломки небольшой, но очень дефицитной детальки. За каждой из них надо было в город ехать. А что такое добраться до города в весеннюю распутицу при тогдашнем отсутствии дорог? То-то и оно. Подозревали, что их, детальки эти, кто-то сознательно ломает. Но как обвинишь человека в воровстве, не поймав за руку? И тогда решили комсомольцы
Эту историю я собственными ушами слышал. Но если такое было в каком-то глубинном колхозе, значит было вредительство в стране. Зачем же все приписывать культу личности Сталина. А сейчас? Кто ответит за развал того же Электродного завода? Ну ладно, объявили банкротство, назначили внешнего управляющего. Стало от этого лучше? Как бы не так. Самохвалов будто сознательно все ведет к полной остановке завода. Спрашивается — почему? Чтобы продать его с молотка? То-то и оно. В последнее время на заводе вообще происходят странные события. Убиты двое молодых работников завода: девушка и парень. Девушка была активным членом общества по спасению завода. Убийства, по всему, заказные. Кто стоит за ними? От всего этого у меня голова кругом. Точно.
Вечером пришел Дима и такое рассказал, что впору кричать. После всего этого руки сами-собой опускаются. Такое бессилие ощущаешь, что жить, если честно, не хочется.
Пошли с Димой в кафе, выпили немного и разошлись. Настроения никакого. Да и о каком настроении может быть речь, когда в стране такое творится.
Лена почувствовала, что со мной что-то неладное, стала распрашивать. Но я ничего не стал ей говорить. Зачем ещё её нагружать подобными проблемами? Сказал, что просто устал на работе. Поужинали, посмотрели немного телевизор и легли спать. Но не спалось, хоть тресни. Я уж и пробовал считать, и внушать себе, что надо обязательно спать, и пробовал расслабиться. Ничего не помогло. Представляю, каким я буду завтра на работе.
И тут зазвонил телефон. Я включил настольную лампу, машинально взглянул на часы. Было половина второго. Взял трубку, сказал:
— Алло, слушаю.
— Здравствуй, Сережа! — услышал голос Светланы, жены Димы. И уже по её голосу понял, что с ним что-то случилось.
— Здравствуй, Света! Что случилось?!
— Ты не знаешь, где Дима?
У меня внутри будто что обовалось. Понял, что с другом случилась беда. Ведь мы с ним расстались где-то около десяти и он точно пошел домой. Да и куда ещё можно идти с таким настроением, как у него? Даже если медленным шагом, то все равно в половине одиннадцатого он должен был бить дома. А сейчас половина второго. От самых страшных предчувствий
— Что с тобой? — спросила Светлана, ещё более взволновавшись.
— Першит что-то. Наверное, простыл.
— Ты видел сегодня Диму?
— Ну да. Утром на оперативке, — соврал я. — Он был, как всегда, весел, шутил.
— А что это ты о нем, как о покойнике? — голос у неё стал хриплым от волнения.
— Да что ты такое говоришь?! — возмутился я. — Типун тебе на язык. Просто, я хотел сказать, что утром у него было обычное настроение. Да ты не волнуйся, Света, ты же знаешь, что с Димой в принципе ничего не может случится. Он ведь завороженный.
— Потому и волнуюсь, что слишком хорошо его знаю. — Сыветлана расплакалась.
А я женских слез не то-что не выношу, я от теряюсь и начинаю плохо соображать. Потому, наверное, и ляпнул:
— Да не плач ты, Свет. Он из любой ситуации выкрутится.
Она сразу же ухватилась за мои слова.
— Ты от меня что-то скрываешь?! Что с ним, говори?!
— Да ничего я не знаю. Опять какую-нибудь операцию придумал. Он любит делать сюрпризы. Объявится.
— Господи! Только бы был живой! — сказала она и положила трубку.
А я сидел с трубкой в руке и никак не мог сообразить, что же делать.
Лена, слышавшая мой разговор со Светланой, спросила:
— Это звонила, Света?
— Да, — кивнул я.
— Что-нибудь с Димой?
— А-а! — махнул я на неё рукой, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться. У меня было такое предчувствие, что мы с Димой больше никогда не увидимся.
— Что с ним? — уже требовательно спросила Лена. — Ты знаешь, что с ним?
— Не знаю, но догадываюсь, что ничего хорошего. Мы с ним расстались в десять и он пошел домой. Это я точно знаю.
— Ну и?
— Его до сих пор нет дома. Представляешь?!
— А что ты сидишь, как… — Не договорив фразы, она решительно встала, накинула халат, ключила люстру.
А я совершенно растерялся и никак не мог сообразить, что же предпринять. Вчерашний разговор с Димой, бессоница, это страшное сообщение Лены меня выбили из колеи, окончательно доконали. Лена права, я действительно сейчас был похож на мокрую курицу. Точно.
— А что делать?! — спросил я её и ощутил, как по щекам текут слезы.
— Ну я не знаю. Звони начальству. Поднимай на ноги всех ребят. Ведь надо же что-то делать!
— Да-да, ты права, — тут же ухватился я за это её предложение, хотя, если честно, давно сам должен был сообразить.
Позвонил Рокотову. Он выслушал молча. Коротко сказал:
— Через сорок минут быть всем у меня в кабинете, — и положил трубку.
А я стал названивать ребятам. Пока я это делал, Лена уже оделась, умылась, причесалась, принесла мне чашку кофе.
— А ты-то куда собралась?! — удивился я.
— Пойду к Светлане. Представляю, каково ей сейчас одной.
— Какая ты у меня, Лена, умница! — едва не прослезился я от поступка жены.
— Просто, ты никогда не бывал в нашей шкуре. Если бы хоть раз побывал, то не умилялся бы сейчас, а воспринял мое решение, как естественное и закономерное, — серьезно ответил Лена.
Я наверное нмикогда не перестану удивляться своей жене. Она всегда говорила четко и по существу. Я уже не раз полушутя, полусерьезно говорил ей, что опером надо было работать не мне, а ей, больше было бы пользы.