Страхолюдие
Шрифт:
– Вы говорите шхуна, а мачты такие высокие, как на корвете.
– Шхуна делалась под заказ. В ней много несоответствий. Однако, благодаря нашим парусам, корабль делает семнадцать узлов. Без паровой машины шхуну практически невозможно догнать. "Святой призрак" скользит по волнам с быстротой соображения.
Заметив, что американец опять вознамерился что-то спросить, Ломонарес оставил поэтические сравнения.
– Что еще, мистер Кортнер?
– А лодки, куда вы их дели?
– Спасательные боты были фальшивые. Но сделаны отменно, визуально их не отличишь от настоящих. Прежде чем укрыться в потайном трюме матросы попросту утопили всю эту бутафорию в океане.
Казалось, Кортнер прикидывал в голове все за и против, все плюсы и минусы. Он соображал, во что все это могло обойтись.
– Согласен мистер Кортнер, удовольствие состоялось дорогущее.
– Ломонарес без труда прочел мысли писателя.
– Знаю я вашу американскую расчетливость: все-то вы любите считать, все прикидывать.
Старик тайком улыбнулся, одними глазами.- Однако граф, я не возьму в толк.
– Минуточку, мистер Кортнер.
– Теперь старушка имела более умиротворенный облик: От былых волнений не осталось и следа.
– Я вот тоже не возьму в толк: Зачем вам, с вашим внезапным состоянием, приобретать еще и этот остров? Все эти мороки с покупкой, с дикарями... Нет, конечно, я понимаю, издательство во Франции, ресторан с экзотическими блюдами... Но остров? К чему лишние хлопоты? Жили
Говоря о приоритетах, пожилая дама неотрывно следила за плещущейся парой.
– В определенном смысле вы правы.
– Вытянувшись на лежанке во весь рост, забросив руки за голову, Ломонарес сладко зевнул.
– Но, такое обывательское мнение пригодно лишь для ленивого, мыслящего стандартными мерками человека.
Со стороны можно было принять сие изречение за надменный тон. Однако наследник знатного рода излагался спокойно, уверенно, совершенно не умоляя достоинств собеседников. А констатация личных умозаключений не выказывала превосходства или едкости.
– В основном я руководствовался не всеобщей схемой жизнеобустройства и вложения капитала, а совершенно индивидуальной позицией; в известном отношении. Мне показалось - это мои личные критерии - что вклиниться в уже кем-то занятое русло, гораздо сложнее и опаснее, нежели проторить, то бишь организовать, свое собственное. В данном случае с островом, а главное, с доходом, получаемым от владений благодатными землями. Теперь это моя колея. И я, как человек стезю накатавший, являюсь не то, чтобы первопроходцем в этом направлении, но самостоятельным хозяином лично мной намеченного процветания и благополучия.
– А цель?
– Отозвался со своей лежанки Кортнер.
– Какая цель, выгода?
– Первое время, после приобретения шхуны, мы с отцом много путешествовали. Знаете, как говорят - прорвало. Нам посчастливилось избороздить весь Тихий океан. Но больше всего мне понравилось ходить под парусами в районе Микронезии. Вы, мистер Кортнер, с вашими географическими познаниями, должно быть осведомлены. Это где межпассатное течение омывает Каролинские острова. Там же, поблизости, находятся острова Гилберта, а так же Полинезийский архипелаг. О, Боже правый, какая там природа! Флора и фауна шокируют сознание своим великолепием. На упомянутых островах демографирует грандиозное количество туземных племен. Тамошние аборигены живут своими неписаными законами и весьма довольны таким течением, вполне сносного существования. Мы с отцом даже подумывали обосноваться на одном из таких райских уголков океана. Но вот однажды: мы тогда только покинули Австралию и намеревались посетить остров Новая Гвинея. Так вот на этой, кстати сказать, впечатляющей земле мы наткнулись на племя Тобамбур. Это было мирное собрание крестьян, культивирующих в основном земледелие и рыбную ловлю. Однако, увы, их численность катастрофически уменьшалась, так как по соседству обитало, вернее, паразитировало, другое, воинствующее племя каннибалов. Эта кучка уродов, в моральном толковании, не занималась ничем иным кроме разбоя и грабежа. А главное, варвары отлавливали и съедали тобамбурийцев. Их варварские набеги приводили мирных крестьян в ужас и отчаянье. Мы подружились с вождем Барбусом и племенным гуру Тхаматаном и предложили свою помощь. Они с радостью приняли наше предложение. Но достать агрессора оказалось крайне проблематично, практически невозможно. Конечно, людоеды были местными, идеально приспособленными к тем условиям ландшафта воинами. Впрочем, нам удалось хорошенько припугнуть дикарей, загнав далеко вглубь острова и существенно проредив их ряды. Правда и мы понесли некоторые потери: мерзавцы оказались весьма хитрыми и меткими стрелками из лука.
На обратном пути в Лос-Анджелес, Уоллес вел шхуну параллельно межпассатному противотечению, оно начинается возле Гвинеи. На вторые сутки мы угодили в страшный шторм. Весь день и всю ночь корабль швыряло так, что мы уже молились за спасение наших душ. Как вдруг, утром четвертого дня, "Святой призрак" очутился у берегов неизвестного острова. Мы никогда о нем не слышали, поэтому решили немедленно познакомиться с новой землей. К тому времени буря утихла, и мы смогли на вельботах беспрепятственно подойти к скалистому берегу: недалеко от того места, где горный хребет спускается к океану. В первые часы знакомства с островом, создавалась иллюзия, что он необитаем. Но позднее, наша экспедиция наткнулась на брошенные хижины аборигенов. А еще спустя сутки, эти самые коренные жители, прятавшиеся в гранитной пещере, сами нас нашли. Дикари в слезах стали нас о чем-то просить. К счастью с нами был корабельный кок Бадну, который сам был уроженцем Галапагосских островов. Вот он-то более менее сносно и послужил для нас переводчиком. От аборигенов мы узнали, что на острове, невесть откуда, несколько месяцев назад появилось чудовище; по описаниям похожее на оборотня: Они прозвали его Гимафер. Островитяне утверждали, что в прибрежных водах, во время немыслимого урагана, произошло нечто страшное и странное. Будто бы океан разверз свои воды и вот в эту огромную дыру, прямо с нависшей свинцовой громады ударила молния; причем без грома! Странно, не правда ли? Электрический разряд без соответствующего озвучивания. Затем еще одна, и еще... Такая неестественная бомбардировка длилась до тех пор, пока внезапно, как по мановению волшебной палочки, все стихло. Небо вновь стало чистым, тучи расползлись в разные стороны, а тьма и шквал исчезли без следа: Причем: все это в считанные минуты. Аборигены вышли на берег поблагодарить богов за избавление от жуткого катаклизма. Но вдруг, в недоумении заметили, что у воды стоит человек. Он был белым, с длинными светлыми волосами и очень отвратительным, злым лицом: От него веяло страхом и бедой. Однако видимо на всякий случай, жители поприветствовали гостя. В ответ на это чужак блеснул зелеными звериными глазами, и зловещим голосом принялся нести непонятную околесицу, очень похожую на заклинание. Естественно, люди забеспокоились. Слова пришельца действовали на них как-то ненормально, выворачивали сознание наружу. Спустя несколько минут такой абракадабры, все стали ощущать дикую головную боль, тошноту. Никто, разумеется, не мог понять причину такого явления. В припадке истерики один из воинов схватил свой лук и выпустил стрелу в страшного незнакомца: стрела вонзилась тому в грудь. Но, вот чудеса; белый человек безобразно улыбнулся, без малейших страданий вырвал из тела стрелу, и с чудовищным ревом скрылся в самых непролазных дебрях острова. Причем, как утверждали аборигены, бежал тот человек так, как не под силу самому прыткому оленю. Понятное дело, жители острова впали в бескрайнее изумление. И хотя головная боль и тошнота исчезли, вместе с неведомым существом, все же страх и волнение в душах бурлили. Ведь до этого, островитяне еще ни разу не видели человека с белой кожей, светлыми волосами, стрела в сердце ему не вредит, и бегает он со скоростью ветра. Само собой напрашивался вывод: На остров снизошло некое божество! Все возликовали. Шаман затеял оргию с жертвоприношениями. До поздней ночи все население острова веселилось, молилось, вместе с шаманом впадало в транс, и так далее. А на утро дикари обнаружили бесследную пропажу двух женщин и одного мужчины. Этим мужчиной, кстати, был тот самый стрелок, ранивший на побережье незнакомца, и его жены. Естественно, шаман толковал это так: Если мы приносим жертву богам, значит, того требуют боги. А значит, исчезнувшие люди и есть жертва богу, которую он сам себе выбрал. А на следующий день,
Мы, конечно, про рогатого волка, размерами с быка, сразу не поверили. Но наш кок - по совместительству переводчик - Бадну, высказал возможную реальность появления на острове оборотня. В качестве аргумента Бадну рассказал реальную историю, о давних событиях на Галапагосах. Однажды, на острове объявился чудовищный волк, по описаниям очень похожий на этого. Про наличие рогов Бадну не помнил, но точно помнил, что монстр нападал исключительно на людей, и только по ночам. А так же, как в данном случае, тот зверь был абсолютно неуловим. Кровавый ад длился до тех пор, пока один их европейских поселенцев, отважился убить чудовище копьем с серебряным наконечником. При этой беседе присутствовал Уоллес. Он подтвердил, что в некоторых старинных трактатах про ликантропию, читал упоминание о серебряных пулях. На тот момент таких пуль у нас не было, зато в моей каюте имелись серебряные столовые приборы. Таким образом, из четырех ножей, один из аборигенов без труда смастерил стрелы с серебряными наконечниками, и мы сразу отправились на поиски чудовища.
– Брр, прямо мороз по коже.
– Морлей интенсивно растирала плечи.
– В принципе, ничего сверх страшного в тот день с нами не приключилось. Хотя, мистическая необычность дальнейших событий была налицо. Мы около трех часов блуждали по джунглям, как вдруг, в непролазной чаще, в центре маленькой полянки, наткнулись на подозрительную хижину. Это случилось на склоне горы, куда мы пробрались по едва приметной звериной тропе. Примитивное строение стояло со всех сторон заросшее самшитом, колючим голакантом и папоротником. Хижина оказалась пуста. Обследуя ее мы не нашли ни единого напоминания о человеческом присутствии: впрочем, присутствии живых людей. Да-да, так будет правильно, ибо в дальнем углу имелось впечатляющее захламление человеческих черепов. И черепа эти выглядели так, словно неделю пролежали на большом муравейнике - отполированные до блеска. А в остальном, сиротели только голые стены, крыша из хвороста и листьев, да соломенная подстилка на земляном полу. И еще интересная деталь: Ни перед хижиной, ни вообще поблизости не было костей или других останков человеческой плоти. Понимаете? Гора черепов есть, а остального нет. Впрочем, в тот момент мы этим сильно не заморачивались. Мы поняли, что нашли логово зверя, и теперь оставалось ждать. А! Кстати, чуть не забыл: В хижине, на одной из стен, нами был обнаружен деревянный идол. Из большого, примерно двухметрового куска бревна, неизвестный умелец вырезал что-то вроде языческого тотема. Полукозлиная-полусобачья пасть, длинные кривые зубы, узкий длинный язык свисал из пасти как язык жирафа, козлиные рога зловеще торчали в нашу сторону. Но, пожалуй, самым необыкновенным элементом, были глаза - в полумраке они горели как два больших зеленых изумруда. Увидев это, Бадну сразу остолбенел, а после начал пятиться на негнущихся ногах к выходу. Когда мы поинтересовались о причине его поведения, кок пролепетал: "Страх пожирает меня изнутри! Глаза тотема за мной следят! Они живые!" От этих слов мне даже сделалось чуточку не по себе. Но Уоллес, не страдающий чрезмерной впечатлительность, поднял на смех его слова. Он даже вознамерился снять со стены идола, как вдруг, где-то в глубине чащи послышались настораживающие шорохи. Мы мигом покинули избушку, разделились на две группы. Одну группу возглавил я; вторую Уоллес. Две стрелы были у Бадну - он сознался, что неплохо владеет луком. Остальные две стрелы мы отдали тому аборигену, который их смастерил, а впоследствии согласился стать проводником. Затаившись в густых зарослях, по обе стороны поляны, мы принялись ждать. Подозрительных звуков из чащи больше не доносилось. Время тянулось мучительно долго. Ожидание казалось невыносимо томительным. Мы ожидали появления чудовища из джунглей. Мы даже начинали подумывать, что спугнули его своими голосами, и сегодня оно к хижине не придет. И вдруг, стряслось непредвиденное! Когда практически стемнело, лишь тусклое грязно-синее небо еще блекло отсвечивало лучами сошедшего за горизонт солнца: огромный волк с козлиными рогами возник на пороге избушки! Он появился изнутри, сверкнул чудовищным блеском зеленых глаз, и опрометью бросился в кусты. И заметьте, он не бросился бежать, он прыгнул именно туда, где прятался тот абориген-проводник, с луком и стрелами. Создавалось впечатление, что монстр заранее знал, где его добыча. Первые секунды, откровенно говоря, мы растерялись. Но этого ничтожно малого времени чудовищу хватило: проводник даже не успел прицелиться, как оборотень оторвал несчастному голову. Мало того, он уже приготовился к прыжку второму, именно туда, где прятался Уоллес!
От напряжения Морлей вся скукожилась, обхватила щеки ладонями, и раскрыла рот, как для крика. А седовласый писатель, выпучив глаза, застыл что мумия.
– Но к счастью, - продолжал Ломонарес, - меткий Бадну вовремя пришел в себя, коротко прицелился, и пронзил исчадие ада в самое сердце. Такого душераздирающего рева, господа, я не слышал ни разу в жизни: Сам ужас фонтанировал из глотки чудовища. Оборотень корчился на опавших листьях и ревел. Ревел так жутко, что волосы шевелились на головах, и стыла кровь. Он еще некоторое время боролся за свою жизнь, а после... Честно говоря, мы даже не сообразили сути происходящего. Огромный волк, с неестественной мордой и парадоксальными рогами, за одну секунду, прямо на наших глазах, превратился в голого, белого человека! Единственное, что напоминало нам про оборотня, блеск его изумрудных глаз. И вообще, вся та метаморфоза походила на искусный цирковой трюк. Знаете, как иллюзионист, путем отвода глаз, дурачит доверчивую публику. Но мы были не в цирке, поэтому можете себе представить наши физиономии. А монстр, тем временем, был еще жив; хотя стрела продолжала торчать в сердце. Извиваясь в предсмертных конвульсиях, прежде чем испустить последний дух, он успел сказать. Как для нас, то была бессмысленная тарабарщина. Но, все тот же Бадну, трясясь от страха и все больше бледнея, сумел перевести некоторые фразы. Как выяснилось, монстр говорил на языке Южно Африканских племен каннибалов. А сказал он примерно следующее: Во-первых, он что-то мямлил про ликантропию и про пир Тримальхиона. Затем сказал: Дьявол способен превращать людей в животных, только в их воображении. И, якобы мы, совершив убийство помазанника дьявола, освободили себя от поддельного воображения, и получили возможность лицезреть его подлинный облик. Но, в тоже время, мы обрекли себя на неминуемое низвержение в ад. И он, - монстр имел в виду себя - именно он послужит тем Хароном, который как поводырь увлечет за собой паству в ад. Затем он пообещал скоро вернуться, и сдох.
– Да уж, - Морлей с чувством почесала лоб, - нелепица, конечно, несусветная. Впрочем, напоминает пророчество.
Американец теперь прилег на лежанке, и спросил: - Что же дальше, вы забрали того идола со стены?
Граф состроил мину беспросветной таинственности.
– Представьте себе, его там не оказалось... А касательно приключения... собственно, все. Когда убедились, что оборотень мертв, мы зарыли его там же, на поляне, под деревом граба. После этого разрушили логово, и вернулись на побережье.