Страхолюдие
Шрифт:
Холл блаженственно дремал.
Нарушая идиллию умиротворенности, входная дверь отворилась. В прохладу замка вошли люди, чья оживленная беседа вмиг разрушила гармонию пустоты. Ломонарес, что-то оживленно рассказывал; Уоллес громоподобно хохотал; Морлей испуганно охала; остальные просто смеялись. Сверху хрустнули навесы, и на ребрах-ступенях лестницы появилась Сарра. Девушка вынырнула из полумрака тихо, словно кошка. Ее хрупкая фигурка неподвижно застыла, грациозно опираясь тоненькой ручкой о перила: Леди изучала происходящее в холле. Не обращая ни на кого внимание, Уоллес
– Вы сегодня прекрасны как богиня.
– Пропел мужчина, подавая руку сошедшей Сарре. Не опуская влюбленных глаз, он поцеловал ее изящные пальчики.
– Ах, граф, все давешние треволнения и стрессы, меня порядком измучили...
– Она невинно хлопнула ресничками.
– Я даже отказалась идти с остальными на прогулку.
Ломонарес поднял брови.
– Помилуйте, свет моих очей, так вы покинуты в одиночестве?
– Ну, уж нет. После всего пережитого... Я бы тут сама никогда не осталась.
– Девушка стояла к графу очень близко, и смотрела на него так, как смотрят на своих высоких кавалеров пятнадцатилетние гимназистки при первом рандеву.
– Наверху мальчик, ваш юнга Чарли. Он любезно согласился меня охранять.
Граф бережно взял леди под руку, проводил через весь холл, помог присесть в кресло у камина.
– И куда же отправились наши гости?
Неожиданно за спиной Ломонарес услышал голос Уоллеса: тот только что показался в дверях кухни с огромным сандвичем в руке.
– Лондонская знать рванула обратно в Лондон!
– Он залился громоподобным смехом.
– Причем своим ходом.
От вопиющей бульварщины Ломонареса перекосило. Он резко обернулся.
– Дружище, вы бы оказали милость...
По тому, каким тоном была озвучена эта незаконченная фраза, по мимике лица ее автора, офицер смекнул - его просят заткнуться. С виноватым видом Уоллес исчез туда, откуда появился.
– Маман уговорила двоих матросов сводить всех на экскурсию в деревню. А еще Алиса Кармайн захотела поближе познакомиться с местными обычаями. А еще...
– Вот и великолепно.
– Ломонарес попытался придать своему голосу как можно больше нежности.
– Пусть проветрятся. Познавательная прогулка пойдет им только на пользу.
– Между прочим, господин Ломонарес...
– Граф обернулся на голос Морлей.
– Вот вы говорили, что презентуете маску чудовища, которой я была доведена до обморока.
– Извольте, я готов воплотить в жизнь свое обещание прямо сейчас и с превеликим удовольствием.
– Он направился к лестнице.
– Ну что вы, зачем так себя утруждать. Право же, я любопытства ради.
– Смутилась мисс Маргарет.
– Это что, определенный план программы?
Уже на лестнице граф остановился, держась за перила обернулся.
– Заманчивая мысль! К полученным переживаниям клиент награждается памятным сувениром.
– И зашагал в прежнем направлении.
На пороге кухни вновь возник Уоллес. Едва отправив в желудок очередную порцию пережеванного сандвича, он тоже посчитал должным заметить:
– Сэр, я однозначно считаю: Такой коммерческий ход, весьма положительная реклама для бизнеса.
– Бернард, обсудим это после.
– Бросил из-за спины граф, и скрылся в сумраке второго этажа.
Офицер лукаво ухмыльнулся, подошел к американцу практически вплотную и, вроде бы пытаясь говорить с глазу на глаз, но постарался осуществить это так, чтобы слышали все.
– А мистеру Кармайну мы презентуем голову его супруги, которую он поставит на своем рабочем столе вместо банальной фотографии.
Трюк Уоллесу удался на славу; его услышала даже Мадлен: она в кухне болтала с Джамбой. Девушка мигом возникла в дверях, и поставила руки в боки.
– Знаешь что Бернард! Ты неисправимый злослов. За это, сегодня вечером, на балу, первый танец я буду танцевать не с тобой.
– И не задерживаясь более ни минуты, вернулась к прерванной беседе со служанкой.
– Ну вот...
– Искренне огорчился объект эпитетов и угроз.
– Чего я такого сказал? Уже и пошутить нельзя.
Он хотел еще что-то добавить, но по лестнице уже спускался сияющий Ломонарес. Следом за ним, перед собой на вытянутых руках, юнга Чарли нес маску невиданного чудовища.
Морлей поежилась.
– Ой, как вспомню, так дрожь пробирает.
Представленное произведение действительно имело отвратный вид. Даже, скорее, то была не маска, а большая искусственная голова, которую можно нажевать как рыцарский шлем; тем самым, имитируя подобие реальности.
– Прошу вас, дамы и господа, убедиться лично. Демонстрируемый шедевр исполнен из натуральных материалов, что еще более усугубляет ценность этого представленного экспоната.
Юнга установил макет на стол для всеобщего обозрения, а граф, напоминая школьного учителя, принялся пояснять анатомию.
– Обратите внимание, вся грива изготовлена из настоящей медвежьей шерсти. Кожа лица - пардон, морды - вместе с густой щетиной, изъяты со спины дикого кабана. Верхнюю и нижнюю челюсти, вместе с клыками, Маруп конфисковал у здоровенной бродячей собаки. А вот глаза!
– Граф придал особой важности произносимым словам.
– Глаза... почтеннейшие... настоящие, волчьи!
– он коснулся одного из них пальцем.
– Оцените, как живо они блестят.
Желая рассмотреть детальнее, Кортнер наклонился под прямым углом, изобразив подобие сломанной ветки.
– Но каким образом ему удалось сохранить этот природный, хищный блеск!?
– Восхитился писатель.
В данный момент, из ближайшего окна на голову чудовища падал боковой солнечный свет, в котором бледно-коричневые глаза волка сверкали злобным огоньком коварства и ненависти.
– Увы, мистер Кортнер, сам рецепт индус хранит в строжайшем секрете. Лишь единожды Маруп обмолвился, что он их кристаллизирует. Но, каким образом...
– Граф беспомощно развел руками.