Страхолюдие

Цыбуля Валерий Викторович

Ломонарес улыбнулся.
– А почему обжора?

– Да он же, небось, только и думает про телячьи отбивные. Даже купаться больше не захотел: устал он, видите ли.

В этот момент, набросив на голову большое махровое полотенце, Уоллес яростно вытирал мокрые волосы, при этом задорно покряхтывая. Вероятно, последних слов Мадлен он не слышал. Завершив процедуру, офицер выглянул из-под полотенца, посмотрел на Ломонареса, подмигнул.

– Успеть бы в замок, к обеду.

И его смешное лицо, и торчащие дыбом волосы, и эта фраза...
– Все шумно расхохотались.

На обратном пути, шествуя с графом под ручку, мисс Морлей проявила немало

любопытства. До этого, в основном Кортнер сыпал вопросами, но теперь, старушку словно прорвало. В частности граф поведал, как им удалось фальсифицировать ощущение того, что судно действительно попало в гигантский водоворот. Этим они обязаны все тому же повару индусу. На основе каких-то индийских трав с наркотическими и галлюциногенными действиями, а также в сочетании с травой эфедры и дурманом, Маруп ухитряется заваривать чай особого свойства. Причем человек употребивший такое зелье начинает осознавать то, что ему внушают посторонние. Даже не просто примитивно сознавать, а вдобавок видеть то, чего он боится или чем его пугают. Затем, миновав полчаса навязанных фантазий, срабатывает снотворное, которое присутствует в отваре как главное составляющее и, человек отключается максимум часов на десять.

Обратная дорога оказалась гораздо короче. Скорее всего, вследствие интенсивной увлекательной беседы, путники не заметили, как добрались до подножия каменной лестницы ведущей к замку. Ломонарес остановился. Он обратил внимание, как тяжко было штурмовать крутой подъем пожилой даме, поэтому скомандовал устроить привал.

– Эх, мисс Морлей, жаль вы не видели выражения лица Генри Кармайна, когда тот узрел в моих руках рубиновое ожерелье своей супруги. По моему распоряжению Бобби - вы его знаете - заранее подбросил драгоценность вот за этот камень.
– Граф водрузил ногу на валун.
– Я думал от радости, ополоумевший Генри свихнется.

– А кстати!
– Внезапная реплика, весь путь молчаливого Кармайна, стала неожиданностью.
– Господин Ломонарес, но каким образом вам удалось уговорить миссис Кармайн сыграть свою роль? Впрочем, и Генри тоже.

Ломонарес простелил на первую ступень полотенце, предложил дамам присесть.

– Дело в том, мистер Кортнер, когда по сценарию Алиса Кармайн исчезала из сюжета, нам довелось посвятить даму в реальность. То есть, именно в то, что все живы, что это спланированный безобидный фарс, что для нее уже все закончилось, что с ее обожаемым супругом более ничего плохого не случится. Думаю, нет смысла описывать степень ее радости в связи с подобными известиями. А затем, опять же по задумке отца, я попросил миссис Кармайн нам немножко подыграть: сцена с ее ожившим трупом получилась на славу. Безусловно, на радостях, Алиса была готова на все. Аналогично же и сам Генри, когда в шоковом состоянии страдал в одной из комнат от горя. Вы представьте, полчаса назад своими глазами видел голову супруги; и вдруг бац, она живая и здоровая входит к нему в опочивальню... Да от радости он был готов хоть голышом скакать пред досточтимой аудиторией. Кармайн не колеблясь, согласился подняться на чердак. Там, в специально оборудованной комнате, его уже ждал наш выдающийся кулинар, и по совместительству гример Рахма Маруп.
– Граф заметил, как американец раскрыл рот для очередного вопроса и, предугадав его, быстро ответил: - Именно, мистер Кортнер, тот замок на люке был бутафорский. А если бы вы тогда поднялись на чердак, то имели реальные шансы своим открытием поломать нам всю игру.

Граф чуть приспустил тяжелые веки, поднял массивный подбородок, задумчиво уставился на плывущие в дали облака.

– Но подозреваю: раскрой я тогда планы про их дальнейшую горькую славу; про желание издать

роман с их нелицеприятным участием... Вряд ли бы они согласились подыграть.
– Он перевел усталый взгляд на Морлей.
– Но эту новость, им суждено было постичь лишь сегодня за ужином: как, и предусматривает сценарий.

Та кивнула.
– Не вижу мотивов для возражений.

В следующую секунду на тропинке показался боцман Хэнк. Уоллес, как старший по званию, сразу принял официальный тон.

– Хэнк в чем дело? Я же распорядился; чтобы ни сегодня, ни завтра в этой части острова не было ни команды, ни местных.

– Прошу прощения, сэр.
– Он раздувал румяные щеки и смахивал со лба испарину.
– Сэр, тут такое дело... Рукарбо пропал.

Уоллес норовисто воткнул руки в боки.
– Что значит пропал?

Боцман продолжал шумно отдуваться.
– Понимаете, сэр, сегодня утром, по здешним обычаям, как вы сами знаете...

– Хэнк, мне не нужно тут зачитывать "конституцию" аборигенов!
– Уоллес начинал злиться.
– Я спросил: "Что значит пропал"?

Боцман виновато потупил взор.
– Но сэр, уже вторая половина дня, а будущий папаша еще не объявился в деревне. Даже курьер, хромой Майнейбл пришел два часа тому назад, сэр.
– Он смял бескозырку и вытер ней потное лицо.
– А еще, сэр, этот Майнейбл утверждает, что на склоне горы, когда возвращался, слышал тот ужасный рев...

– Хэнк!
– Внезапно и резко прервал его Ломонарес.
– Не стоит так опрометчиво доверять выжившему из ума калеке.

– Сэр, но он клянется! Ваш отец, Антонио Ломонарес приказал...

– Довольно!
– Граф сказал, как отрезал.
– Рукарбо мы не видели ни здесь, ни на пляже. Так что ступайте, продолжайте выполнять распоряжение отца.

Козырнув, боцман удалился.

Наблюдая, как Ломонарес с Уоллесом напряженно смотрят друг на друга, Морлей заволновалась.

– Господа, я надеюсь, у нас нет причин для тревоги?

– Помилуйте миссис Морлей!
– Граф лучезарно улыбнулся старушке.
– Эксцессы местного масштаба никакого отношения к проекту не имеют.

– Очень справедливо.
– Поддакнул Уоллес.
– Не пойму, с чего вдруг, Антонио Ломонарес затеял панику? Вот же, граф, вспомните: В прошлом году, когда брат вождя Нуок женился на Сейле. Ему тоже утром сообщил курьер, что все в порядке; он законный муж и будущий папаша. Так этот Нуок заявился в деревню только утром следующего дня!

Он был так рад сообщению, что сутки просидел на берегу океана, рыдая от счастья. И этот Рукарбо, я вас уверяю, - он панибратски похлопал Кортнера по плечу, - никуда не денется.

Писатель на него удивленно посмотрел.
– Собственно... я как-то и не переживаю.
– Он сорвал стебелек травинки, воткнул его в зубы, задумчиво посмотрел на океан, в сторону горизонта.
– Мне вот интересно, куда вы спрятали шхуну?

– Не трудитесь ее увидеть.
– Ответил Ломонарес. "Святой призрак" стоит на якоре в двадцати милях на юг от острова - это в другой стороне. А завтра к вечеру шхуна подойдет к лагуне.

Просторный холл замка, сквозь витражи огромных окон был частично залит ярким солнечным светом. Гранитные атланты угрюмо скучали, персонажи картин и гобеленов, из теней немо таращились в пустоту. Деревянные барельефы рыцарских побоищ хранили соборную тишину: ни лязга мечей, ни грохота доспехов. Стол был убран, стулья отранжированы, ковры вычищены. Лишь из неплотно прикрытых дверей кухни, вкрадчивым шепотом доносился плеск воды, да приглушенные звуки мелодичной песенки. Это молодая, крупная, высокая островитянка Джамба, назначенная прислуживать по хозяйству, мыла посуду.