Страна, которой нет
Шрифт:
– Хороший экземпляр, - наконец сказал гость, отступая на прежнее место. Предложения сесть в кресло он словно и не заметил.
– Да. Красавица. Веллингтонский питомник, инбредная линия. Размах крыльев – 242 сантиметра. Родословная поколений на двадцать. Я не слышал, что вы заводчик... – И ни разу не встречал на гонках, между прочим. Зачем ему понадобился летун, да еще и взрослый?
– Я не заводчик. Я... – взмах руки, кажется, означал желание немедленно воссоединиться со стаканом, иначе говорить никак не получается. Гость сделал глоток в половину стакана и откашлялся. – Просто интересуюсь.
– У нее уже шесть призов... – сказал Амар и под пристальным немигающим взглядом отчего-то почувствовал себя
Разговор не складывался. Пять, десять, двадцать минут подряд не складывался. Какие-то пустые светские вопросы-ответы, кто где служил, учился, жил. Очень хотелось посмотреть на часы и что-нибудь соврать о том, что совсем забыл и надо бежать.
Страшное вышло бы неприличие, но не все ли равно? Завтра или послезавтра на фронт, на юго-восток, глаза б его век не видели, к тому же есть в этом своеобразный шик – Народную Армию, аль-джайш аш-шааби, в просторечии «жайш», честному вояке настоящей армии надлежит недолюбливать и при случае эту нелюбовь демонстрировать. А сам уходить гость не желал. И вел себя не особенно любезно, да попросту странно. Разглядывать его так же пристально и прямо казалось невежливым, отводить взгляд и бегать глазами – нелепым.
Невысокий – долговязому Амару по плечо, тонкий, даже щуплый человек с той противоестественно гордой осанкой, которая встречается только у людей, тщетно заставляющих себя не сутулиться. Узкое худое лицо с сухой тонкой кожей, черты правильные, но островатые. В интонациях, в жестах преобладают отчужденность, надменность и неловкость – словно гость зашел туда, где пребывать ему не положено ни по чину, ни по совести. Принц на свалке – или кот посреди лужи.
Гость вдруг взглянул на запястье, продемонстрировав наручные часы на широком металлическом браслете. Это, пожалуй, уже антиквариат. Хронометр. Да, он же, как только сообщил, еще и искусствовед, специалист по первым десятилетиям прошлого века. Судя по всему, еще и богач – видимо, действительно удачно женился. Или фамильное достояние?
– Мне пора, - сказал несостоявшийся, кажется, покупатель. – А вам... вам на фронт не надо. Все это глупости, перевод материала.
Провокатор? Проверка? Или просто идиот? На такой должности?..
– Господин Штааль... – попытался разразиться праведным гневом ревностного армейца Амар, и осекся, когда контрразведчик небрежно махнул рукой, мол, не паясничайте.
– Дайте вашу повестку. Я вас вызову послезавтра к себе, возьмите документы, сразу оформитесь. Работа... – не служба, работа? – важная, нужная. – Пауза, острый светлый взгляд. – И чистая.
Мысли метнулись так интенсивно, что кровь прилила к ушам. Зверь почуяла его волнение, недовольно заскрежетала. Контрразведка жайша, сектор А – да лучше и в мечтах не являлось. Настоящее дело! Гораздо ближе, удобнее, важнее, чем штаб неведомого полка на юго-востоке. Но будет очередной скандал, подумал Амар. Жайш опять показывает армии, что считает себя выше - даже не переманивает кадры, а попросту в приказном порядке зачисляет к себе. Будет скандал… и будут интересные предложения «по старой дружбе». Наверняка господин Штааль включает это обстоятельство в расчет.
Случайность, везение? Проверка? Колебаться нельзя, запрашивать совета некогда. Надо соглашаться.
– Я не знаю, как выразить вам свою признательность...
– Ну при чем тут вы? – впервые по-настоящему улыбнулся гость. Разницу Амар прочувствовал в полной мере. Штааль дернул головой, указывая подбородком на вольер. – Они так плохо привыкают к новым хозяевам...
Отчего-то было обидно.
Слоган никто не придумывал нарочно, и сама кампания сложилась задним числом. А вышло дело очень просто. Одного из парней Демирдере, который
– Сергей Алиев, корреспондент РТВ в Дубае. Беседа с неустановленным лицом.
– Вы будете семнадцатым, - торжественно заявило начальство.
– Семнадцатым на этом месте? Семнадцатым на этаже? – пошутил Амар, отгоняя чудесное видение бутылки шампанского, разбиваемой об него самого: «Нарекаю тебя...».
– У вас будет учетная запись номер семнадцать, - неопределенно улыбаясь, уточнил Штааль. То ли рассердился, то ли наоборот. И со значением изрек: - Это нечетное число.
– Неужели, Валентин-бей? – изумленно дернулся Амар.
Шеф хмыкнул, на этот раз вполне понятно. Шутку понял и принял. Температура в помещении повысилась на пару градусов. Вчера начальник сектора А велел ему явиться без опозданий к началу рабочего дня, чтобы ознакомиться с обстановкой в тишине и покое. Амар ответствовал, что понял, все понял, и удостоился пристального разглядывания. Приказ о переводе был уже подписан, вряд ли Штааль принялся немедленно увольнять нового подчиненного, но нарываться еще до первого дня не хотелось - а получалось. От неуверенности Амар всегда выпускал шипы и раздувал гонор... впрочем, как и большинство мужчин конфедерации, так что и пусть его.
Сегодня новичок явился вовремя, даже на четверть часа раньше, и обнаружил за тяжелой двойной дверью почти пустое светлое помещение без внутренних перегородок. На широких столах – цветные папки, небольшие выступы проекторов, обложки словарей, блокноты, маркеры... Все в подозрительном порядке – ни пыли, ни крошек, ни исписанных листков, ни обрывков бумаги. Чашки и стаканы отсутствуют. Личных вещей не видно. Все столы одинаково пестры и безлики. Уж не требует ли инструкция перед уходом наводить порядок на рабочем месте?..
Судя по всему, здесь не было принято приходить на службу раньше времени. Только за двумя соседними столами у окна два парня отчаянно терзали общий каталог документов. Объемный голографический интерфейс растянулся без потерь в качестве метра на полтора, и даже не морщил, когда пересекались два потока. Пришельца они не заметили или не сочли нужным замечать.
Не успел Амар истечь слюной над аппаратурой, как за ним явилась, звонко цокая убийственными шпильками, особа лет пятидесяти, в полупрозрачном черном покрывале, ниспадавшем до самых каблуков. Из-под покрывала сияла ярче солнца широкая зелено-золотая абая с узором-хамелеоном. Особа представилась секретарем господина Штааля и пригласила Амара следовать за ней. Новичок изумленно проследовал. От подобных эскапад среди женщин на службе он несколько отвык, тем более, что за ношение покрывала на улице можно было услышать много нелестных слов. Должно быть, секретарша Штааля была такой же оригиналкой, как он сам...