Страна, которой нет

Kriptilia

– Вы пьете чай? – спросил шеф.

– Зеленый?

– Если хотите... я думаю, найдется.

– Извините, я как раз наоборот.

– Вот и хорошо.

Субая внесла поднос: чайник с заваркой, термос, две маленькие стеклянные чашки без ручки. Налила заварку, довела до края кипятком из термоса. Оказалось – крепко, терпко, душисто. Не то что бледно-желтая китайская водичка, которая вошла в обиход уже лет десять назад.

– А я кофе не переношу на уровне запаха, - сообщил Штааль.
– Как прошел день?

– Очень, очень насыщенно. – Амар в два глотка выпил чай - в чашечку и помещалось ровно столько - организовал себе вторую порцию. Шеф не отставал.
–

И неожиданно толково. Честно говоря, я не представлял, чем смогу заниматься в контрразведке, но если эти разработки по связи довести до ума...

– Непременно нужно. В прошлый раз их совершенно бездарно забросили. У нас не слишком умеют ценить оригинальные находки, особенно, когда первый урожай успеха снят, а до следующего – много тяжелой работы. Но на этот раз мы выжмем из вас все, что можно. А мы это, скажу без хвастовства, умеем.

Интересно, подумал Амар, и часто собеседники не улавливают, что господин Штааль изволит шутить? Наверное, три раза из пяти.

– Я буду только рад, особенно, если буду принимать непосредственное участие в этом процессе, а не как в прошлый раз.

Штааль улыбнулся и промолчал. Хамади вздохнул про себя. В прошлый раз его перевели в Нимроз и засунули в самый разболтанный, грязный и убогий гарнизон Заранджа за драку с сослуживцем, который получил награду за разработки Амара.

Через час Амар вышел из кабинета, чувствуя себя аквариумом - на пару с шефом они приговорили два литровых термоса. Моя руки в пустом туалете, он вдруг, через боль, обручем стиснувшую виски, ощутил, что жизнь его не бессмысленна, не потрачена на ерунду, не так бесперспективна, как казалась нынче утром. Депрессия в очередной раз отступила перед новыми впечатлениями.

Едва ли надолго.

Следующий слайд, пожалуйста.

В один прекрасный день секции, имя которой останется неизвестным, да пребудут с нею наши молитвы, понадобилась подставная компания. Возможно вы не поверите, но действительно понадобилась, по работе и надолго настоящая небольшая экспортная компания. В таких случаях, нужное проще всего взять и купить. Потом еще пригодится. А не пригодится, так будет дальше честно торговать, деньги приносить, а потом все равно на что-нибудь понадобится. Назначили сотрудника опять-таки Усаму искать подходящие. Он нашел аккуратную такую, текстильную, по индийскому хлопку. И конечно же у дальней родни. Но все более или менее подходило, цена тоже, родня на благодарность не поскупилась... купили. И тут оказалось, что компания обременена долгом, вдвое большим примерно, чем она стоит. К сотруднику Усаме возникли вопросы – но препарат правды, когда о нем вспомнили, показал, что бедняга об обмане не знал, просто документы не проверил. И те, кто над ним, не проверили. А негодяй-продавец сбежал.

Платить, конечно, никто не хотел, тем более, что нужную сумму в отчетности было никак не спрятать. Не платить затруднительно: компания задолжала не кому-нибудь, а Стамбульскому Центральному, а вы знаете какой там совет директоров. Признаваться – стыдно и чревато последствиями. Решение нашли быстро. Оно застраховано? Да. От пожара тоже? Да. Ну и все. С нашими ресурсами устроить маленький пожар в нужном месте...

Однако со страховой компанией никто делиться не подумал. Поэтому расследование проводили всерьез. Да, а страховщиком была «Зеленая звезда», а у них уже не в совете директоров, у них прямо зам исполнительного директора, да, да, любимый племянник главы цензурного комитета. Взгляд его упал на это

дело – как я понимаю, в составе выборки – дальше он переключил расследование на себя, привлек родню, быстро разобрался и очень обиделся. Он посчитал, что избрав его компанию козлом отпущения, безымянный отдел проявил неуважение к нему лично... видимо, перед тем, как устроить поджог, они должны были перезастраховать имущество у кого-то из его конкурентов. А неуважение – это серьезно. Немедленно обнаружилось, что буквально вся родня всех сотрудников отдела нарушает цензурные предписания, в том числе, в мере и степени, предполагающей уже государственную измену. На этой стадии, к счастью, дело дошло до Вождя и взорваться в своей машине по милости неустановленных террористов зам директора «Зеленой звезды» не успел.

Выдержки из выступления В. Штааля на закрытом межведомственном семинаре по вопросам внутренней безопасности. Надпись на уголке распечатки: «За его выбор выражений я не отвечаю, а с фактами все в порядке. К.А.» Надпись поперек, красными чернилами: «Если с фактами все в порядке, значит он слишком осторожен в выражениях. Эм.»

Очень хороший и очень старый инструмент доминировал в светлой и почти пустой комнате.

– Я не играю, жена играет, - сказал хозяин, и словно в опровержение опустил руки на клавиши.

Мелодия была знакома – детство, какой-то фильм, какой-то старый хит. Мужской голос. Слова вспомнились не сразу: «There`s no chance for us, it`s all decided for us…». Женский голос, оркестр... рефлекс отсек слишком сильное чувство, не дав пульсу разбежаться.

В исполнении хозяина резали слух отчетливые, но необычные погрешности. Не отсутствие навыка, не давно утраченный навык, нет... другое. Тщательно преодолеваемые – каждый раз не полностью – сложные места. Хуже, чем игра любителя, который просто пропустил бы треть нотного текста.

– Вот именно поэтому, - кивнул хозяин.
– Я занимался музыкой лет пятнадцать, с перерывами, конечно. Потом сделал большую выразительную глупость, - он потер спинку носа. – Будьте осмотрительны в выборе компании. Родителей, которые говорят «не водись с соседскими мальчишками», надо почитать и, главное, слушаться. Один полет через руль мотоцикла об стену - и готово.

Руки-лицо - типовое сочетание при травме, в общем. Но что-то не сходилось. Вот эта игра и скорость работы с манипуляторами, и жесты.

– Но все же восстанавливается?

– На полноценную реабилитацию требовались средства и время. У нас была только минимальная страховка. Мне показалось совершенно невозможным вводить семью в дополнительные расходы. Тем более, что тут подвернулось место службы, которое не могло слишком долго ждать. Нельзя злоупотреблять милостью покровителей.

– Вы не жалеете?
– вопрос, конечно, дурацкий... уже договорив, Амар понял, что невольно отреагировал на явную неполноту объяснения.

Та же мелодия, проигрыш. Спокойная улыбка, резкое пожатие плечами.

– О чем? О давней глупости? Нет, конечно. Она пошла мне на пользу. Я до такой степени испугался, что останусь беспомощным инвалидом… это помогло мне собраться и перестать жить в придуманном мире. Музыка прекрасная вещь, но она строит очень надежные барьеры - а это слишком дорогое удовольствие.

Объяснение звучало фальшиво. Не из-за легкой бравады в тоне и не из-за смысла произнесенных слов. Не из-за их назидательности в формате плохих проповедей и дешевых журналов для юношества, хотя, кажется, суть и смысл были почерпнуты из подобного источника. Оно просто было дисгармоничным, невзирая на совершенную искренность.