Страна, которой нет

Kriptilia

А пока рыбы Think шевелят жабрами, ведут цветными хвостами, внимательно слушают чиновника и в полушариях их глаз - тоска. Потому что нельзя, увы, сказать премьер-министру "а мы вас предупреждали". Потому что премьер-министр - дай ей Бог нескоро сломать себе шейку бедра на посадке, пожелал бы, чтобы никогда, но все знают, как она приземляется - премьер-министр сама может сказать всем "а я вас..." предупреждала, пугала, объясняла, дрожала стеклами.

Потому что предсказуемо. Молодое государство на костях очень старых. Молодое государство, которому говорят "тебя нет". И армия этого молодого государства, которая довольна своим статусом невесть чьих сил самообороны еще меньше, чем туранские

политики своим. Политики Турана, в отличие от армии, хотя бы не одержимы реваншизмом. Они не отвечают за то давнее поражение. Они пришли на пепелище и пепелище расцвело. Они - победители. Военные - нет. Кроме того, им дышит в затылок Народная Армия, которая давно уже перестала быть салатом из плохо вооруженных и еще хуже обученных добровольческих отрядов. Теперь это – система очень неплохо вооруженных и прилично обученных, очень фанатичных территориальных добровольческих отрядов, которая смотрит на регулярную армию и думает "А зачем нам эти?"

Военным нужен конфликт, потому что только в этом случае разница между ними и аль-джайш аш-шааби может – не обязательно, но может – стать очевидной. Война – их шанс на статус и власть. Заговор, провокация, камарилья тут ожидаемы настолько, что единственным открытым вопросом остается, насколько осведомлено об этом заговоре политическое руководство. Те самые победители, которые теперь жонглируют горящими интересами и группировками на коньке очень высокой крыши. И в какой именно степени осведомлено.

Тени плавников ходят по стенам, треугольных здесь нет, только легкие, полупрозрачные веера. Рыбы Think едят сухой корм и не любят насилия.

Осведомлено, должно быть. Источник считает, что почти полностью. Источник стоит недостаточно высоко и может быть неправ. Но допустим. Причин – много. Аналитики раскидывают сетку мотивов и возможных последствий, чиновник смотрит, поправляет, подсыпает данных. Никогда нельзя забывать, что провокаций может быть больше одной. Особенно в Туране. Особенно сейчас. А есть еще человеческий фактор.

Но в любых вариантах сухой остаток таков. Некая группа высокопоставленных офицеров регулярной армии намерена убить – в ближайшую неделю – президента Западного Пакистана, каким-то образом обвинить в этом убийстве извечного геополитического врага и аннексировать ЗП с целью защиты мирных жителей от происков атлантизма. Возможные долгосрочные последствия – приветствуются.

Чиновник уходит через два часа, почти точно зная, что – примерно – выдохнет золотая рыбка в пеструю, покрытую сетью шрамов и ребрами мозолей и, скорее всего, окрашенную хной ладонь Достопочтенной Гарпии.

Слишком много параметров, скажет рыбка. Слишком много вариантов. Мы – не как аналитики, как правительство – не сумеем выбрать и удержать один. Не в Туране. Не извне, не из враждебного государства. Мы не сумеем также убрать лишние параметры – у нас слишком мало времени. Давайте добавим свой. И не туда, где грозит взорваться, а по соседству. Давайте добавим параметр, который заставит их всех, в Туране, быть осторожнее. Давайте добавим его в Восточный Пакистан...

Едет начальник отдела из MI6 c доклада на роликах, а навстречу ему поливальная машина. В дождь. Вот этот анекдот может рассказать и местный.

И она ему говорит, что никто из девушек этот браслет не наденет, потому что без него чистой девушке здесь бояться нечего, а с ним и изнасилуют, и руку отрежут, чтобы все знали. Ну с Хс такой номер, наверное, бы поначалу прошел, да и с турком, наверное, а тот майор был араб-саудит и, как все они, нервный в этих делах чрезвычайно. Так он посмотрел на ту старуху и говорит - это значит у вас девушку-мусульманку

стаей насиловать будут за то, что ее невинность не только закон, обычай и сам Аллах, но и правительство теперь защищает? И это слово вашей общины как общины, о мои берберские родичи? Да? И ни Пророк, ни Золотой вам не указ? Ну отлично. Так вот, скажите своим защитникам чести, что опознать их можно как псов - по запаху. И от запаха им не отмыться, он с ними родился. Опознавать, конечно, дорого, но честь дорогая вещь. И с теми, кто виновен, поступят по закону. Не по новому, а по старому закону - каждого из этих скверных вы забьете камнями. И так же будет с теми, кто силой попытается снять с женщины или девицы браслет, ибо для чего его можно желать снять? И если вы не верите моим словам, подождите и проверьте.

– И?

– Берберы же.

– И?

– И он так и сделал, как сказал. Кидать камни сначала не хотели, потом передумали. Двое из пяти юнцов живы остались, кстати. Крепкие ребята они там. Этих он полиции сдал. Разбирательство было. Постановили, что нервный срыв, временное помешательство.

Запись сделана в рамках проекта «Социальная история Турана»

Амар Хамади, по-прежнему после рабочего дня

Круглый стол со светящейся каймой, подсвеченные стаканчики с целой батареей курительных смесей – «Только натуральные безвредные компоненты»; к счастью, табак к таковым не относился, - губки с модуляторами настроения, напитки от заведения, светящиеся ярче полосок на столах.

– Терпеть не могу «пар», - Амар поболтал соломинкой в высоком стакане перламутрово-розового коктейля.

– Понял… - улыбнулся спутник.

Аналоги натурального алкоголя давали только паршивую, фальшивую имитацию опьянения, совершенно безвредную для здоровья, как утверждала реклама - но убеждала эта реклама только городской молодняк, уже привыкший к дешевой и разрешенной с тринадцати лет раскрашенной сладкой водичке. Первые пятнадцать минут в голове лопались радужные пузыри, а потом она становилась легкой, прозрачной и словно расширялась, весь окружающий мир умещался внутри, и это было хорошо весьма, но не хватало привычной, поднимающейся от желудка теплой надежной реки, надежного дурмана. Потом иллюзия лопалась, оставляя брызги раздражения, усталость, разочарование.

Губки – другая чушь, минимальные дозы нейромедиаторов в самых разнообразных комбинациях. Амар от скуки погладил золотисто-солнечное «Вечное блаженство»; маломощный ингибитор ОЗС робко просочился через капилляры в кровь, натолкнулся на курсировавшие там авианосцы депо-препаратов и униженно самоумалился.

Фарид вернулся с бутылкой индийского виски, Амар всучил свой коктейль проходившей мимо девчонке, та удивленно глянула на двух офицеров, вытаращилась на стеклянную бутыль и умчалась к танцплощадке. Шестнадцатый расхохотался.

Сравнительно приличное, то есть безопасное даже для отвязных студенток, заведение шло цветными полосами и пятнами. Края столов, контуры дверей, ступенек и подиумов были обведены светящимися трубками, чтобы ошалевшая от всего разрешенного и безвредного молодежь хотя бы не налетала на стены и столы, курсируя между баром и танцплощадками. Публика постарше занимала столики и краем глаза смотрела на представление – девушки со змеями, девушки с факелами, акробаты, танцовщицы. Все в рамках приличий. Более пикантные зрелища начинались после часа, когда из залов выметали всю несовершеннолетнюю публику, впрочем, в легальном клубе многого себе не позволяли и во взрослое время.