Страна, которой нет
Шрифт:
– Госпитальные суда «Щита Давида» подняли защитный международный флаг с «красным кристаллом» и утверждают, что покинут акваторию порта Измир только в том случае, если на это согласятся гражданские городские власти...
Эрен Йылмаз, отец семейства, все еще старший мужчина в доме, проходя через гостиную, как бы не замечает, что средний сын его, Эмирхан, сидит перед телевизором, чуть наклонившись, зажав коленями сложенные руки. Слушает, пытается понять, сориентироваться. Эрен давно бросил – не может. А у сына получается. У него почти все получается. Даже в армии все было хорошо – и с контузией повезло, вернулся живой и почти
Хотя, может, так и научился разбираться с никчемными делами, находить смысл.
Щелкнул канал. Теперь из глубины экрана доносится что-то невнятное, про Анатолию, про независимость, про выбор народа и восстановление древнего благочестия во всем величии... вот тогда-то Милостивый и позволит одолеть врага... Это, значит, Анатолии отдельно? За благочестие?
Диктор на синем фоне булькает про долг верующих и про ввод добровольческих частей в порт Измир для оказания помощи и для разделения кварталов, где ожидаются беспорядки... Что ожидается? У нас ожидается? Эрен смотрит на среднего сына. Эти слова понятны даже и ему. Не было беспорядков – сейчас будут. И даже если этим, из Гражданской Мусульманской Армии, без крови удастся разрезать город на части, в нем станет много сложнее выжить и много легче установить свои порядки, на время. Пока не рванет.
Эмирхан встает, трет рукой лицо. Он не очень-то значительно выглядит, умный средний сын Эрена. Чуть пониже отца, сутулится еще. И разговаривает несерьезно, хотя понятно.
– Значит так, отец. Этого я объяснить не смогу. Это уже Фройд. Набирайте воду, заряжайте все аккумуляторы. Соседям скажите всем. А я пошел.
– К ним?
– Эрен кивает в сторону телевизора. К этим? Объяснять? Хватать за руки?
– Можно сказать и так. Рооооооза моя?
– зовет он.
– Собирайся, родная, у нас чайник выкипел.
Сестра жены среднего, Бингюль, будто ждала, выходит из кухни, вытирает руки о передник. Вешает передник на крючок вместо уже снятой легкой куртки. Плоский удобный рюкзак со всем необходимым стоит под вешалкой. Бингюль наклоняется, проверяет карманы и отделения - все ли на месте, заряжены ли досыта батареи. Юсуф, старший сын, выходит за ней и тоже делает шаг к стойке. Эмирхан качает головой – кто-то должен остаться дома, если что. Что – будет. Будет обязательно.
Шесть часов спустя Эмирхан сидит рядом с водителем грузовика, языкатым студентом Кемалем, а комендантский час бесповоротно нарушен.
– Привет, растяпа!
– слышен голос Бингюль в наушнике,- Ты всех обозначил, а нас с тобой забыл. Я «Синий», твой позывной «Золотой».
«Золотой». Алтын. Aureus. «El coronel Aureliano Buendia promovio treinta y dos levantamientos armados y los perdio todos» - подумал он на внезапно ставшем чужим языке. Перевел «Полковник Аурелиано Буэндиа поднял тридцать два вооруженных восстания и все тридцать два проиграл.» Тридцать два так тридцать два. Пока здесь что-то сложится, может потребоваться и шестьдесят четыре. У нас не Латинская Америка, чтобы достаточно было выиграть всего один раз.
– Отлично, Синий. Всем группам, говорит Золотой.
Хоть сто шестьдесят четыре.
На самом деле, понадобится всего три.
День 2
Амар
Получу премию и куплю байк, пообещал себе Амар. Не молодежную пластиковую ерундовину-скутер, а черно-серебряного монстра. Буду ездить очень быстро, обгоняя рев мотора, чтобы самому тошно не было. Как Штааль. И пусть только посмеет не сказать, как он ухитряется получать разрешение на старое топливо, я ему… а что, собственно, я ему? Зверь в гости не принесу? Вот ведь выстроил систему – начальству навредить нечем. Параноик.
Вместо личного байка ехать Амару пришлось на общественном автобусе. На двух, с пересадкой, поскольку обитала дама сердца чуть не на другом конце города и метро туда обещали дотянуть года через два. Такси уже не ходят, вертолет по чину не положен, катитесь себе, младший инспектор Хамади, на чем Аллах послал, а он что-то нынче неблагосклонен, не сказать хуже. Наверное, за виски. И что там еще было потом? Страшно даже вспомнить – кажется, шампанское…
Пузырьки из воспоминаний как-то умудрились переместиться в организм, так что Амар выскочил за две остановки до работы - и еще полквартала благодарил небеса, судьбу, Солнечного Вождя и управляющий совет столицы за щедрую заботу о гражданах, выражающуюся в утреннем дожде и неуклонной уборке улиц. В совокупности со схлынувшим первым часом пик и еще не нахлынувшим вторым эта забота давала возможность дойти до тамбура родного учреждения относительно целым, в относительно здравом уме, и даже с - о безумец!
– завтраком внутри.
За герметичными дверями тамбура, а если точнее, за распахнувшимися дверями лифта начинался рай. Во-первых, в нем было пусто. Конечно, если присмотреться, то за толстыми стенными стеклами можно было порой различить движения - как рыба в аквариуме хвостом повела. Во-вторых, в нем было холодно. В-третьих... его собственные шаги глотал губчатый пол, а других звуков не было. Не-бы-ло. Тюбик "утреннего счастья" лежал где обычно, в уборной, на верхней полке аптечки. Амар выдавил в стакан сантиметра два, развел водой, проглотил, не морщась, потому что морщиться было не от чего - а потом снова открыл воду и сунул голову под кран.
Через три минуты уже совсем живой сотрудник сектора А Амар Хамади обнаружил у себя на столе термос-кружку с кофе - полную - и решил, что в жизни есть место не только радости, но и счастью.
С утра после бессонной ночи вчерашний вечер выглядел… безумным и чужим. Факты в голове, все на месте, до потери памяти он не допивался – пока, как грозил врач; чувства еще не проснулись. Наверное, спят в обнимку с Паломитой, и правильно делают, но без них затруднительно разобраться - как это все вышло?
Фарид с льстивыми комплиментами, страшными историями и баром. Фарид и заинтриговавший его Бреннер – и это не бред, не галлюцинация, а сугубая реальность. Парнишка был на конференции и вцепился в отставного генерала как клещ, и пристал с этим к Амару, и поди знай, это он случайно, просто за то, что Амар 16-го никогда не доставал, или все же покопался в личном деле, или это вообще проверка, привет от Штааля?..
Бреннера Амар помнил слишком хорошо. По Нимрозу. Теоретически его собственные задачи и задачи Бреннера совпадали. Практически Одноглазый… или это он как раз в процессе приобрел новое прозвище? – играл в какие-то странные игры, всем мешал, тянул одеяло на себя и не давал никому покоя.