Страна незаходящего солнца. Национальная политика Российской империи и самоназвание русского народа
Шрифт:
Кочевые ордынцы не только не занимались промышленным ловом рыбы, но в большинстве своем не ели ее совсем. И промышленное звероловство в Диком поле шло через повольников и казаков. Кочевники добывали зверя в малом количестве для себя, вплоть до начала работы Оренбургской экспедиции, строительства крепости Оренбург и ряда других.
В Диком поле встретились два разных мира, живших разными промыслами, но на тот период глубоко враждебных друг другу. Один промысел (работорговля) покушался на другие мирные промыслы.
Появилось казачество очень давно, на несколько веков раньше, чем известные всем Ермак и Разин…
И можно не сомневаться, что к этому времени казаки имели станицы и на Нижней Волге, и на Средней Волге, и на Днепре, на Самаре, на Яике и других вольных реках. Без их защиты и промысла ни Москва, ни Европа не лакомились бы черной икрой и осетровыми балыками.
Первоначально казачьи отряды – чисто мужские общины, куда женщины не допускались. Российский обыватель знает знаменитую песню о казачьем атамане Разине, которой взял в полон персидскую княжну, товарищи укоряют атамана: «Нас на бабу променял». Атаман бросает княжну в воду «Волге в дар» «от донского казака». Поступок, воспетый поэтом, продиктован не язвительностью казаков, а требованиями традиции, возведенной в закон.
И казачья традиция безбрачия идет от ушкуйников и бродников, но сильно ужесточенная самим казачеством. Историки запорожского казачества испытывали влияние польских политиков и польских источников, высказывали предположение о том, что обет безбрачия идет к западным рыцарским орденам. Сомнительное предположение, основанное только на том, что в XVII веке кто-то из казаков назвал себя «лыцарем степей». На Дону и тем более на Волге поляков и рыцарей не было, а воинские традиции соблюдались крепче, чем на юго-западе.
Рыцарство западной Европы – это военное сословие феодалов с замками и поместьями, в значительной степени наемники, использовавшиеся для подавления крестьянских восстаний и религиозными организациями. Казачье движение – это движение простонародья, вольных людей, особенно в начальной стадии своего развития. Где даже старшины не было.
О безбрачии казаков говорит и такая своеобразная южнорусская песня:
«Возьми соби в дружиночку, Высокую могилочку, На могиле только де Черный ворон краче».Обет безбрачия у казаков можно объяснить влиянием монахов-отшельников и военной ситуацией, состоянием постоянной войны с ордами. Возможно, были опасения, что женщина может стать яблоком раздора, но главное в том, что женщина – это дети, это хозяйство. А вот этого-то подвижные отряды казаков, не имевшие тылов, не могли себе позволить. Вопрос выживания. И народ в казачьих ватагах подбирался не домовитый… Со временем привычка превратилась в общую традицию, даже в неписаный закон.
Когда казачьи станицы усилились, стали более многолюдными, получили заинтересованную поддержку Москвы, в том числе боеприпасами, хлебом, то рядом стали появляться
У кочевников обета безбрачия не было, и в этом тоже важное различие казачества с окружающими соседями и сходства с монахами-отшельниками.
Отдельные проявления обета безбрачия дошли и до нашего времени, например, среди воров «в законе». Эта извращенная форма безбрачия заимствована у казаков, как и часть словарного запаса воровской фени: стрелка, притон, майдан…
Русские женщины в казачьих зимницах и станицах появились вместе с беглыми крепостными и вольными крестьянами и в качестве освобожденных из ордынского полона самими казаками. Наконец, кавказские и азиатские женщины появлялись в качестве военных трофеев. Преимущественно таким образом в казачью кровь подмешивалась кровь южных и восточных народов, а совсем не как объединение отрядов казаков и ордынцев.
Впрочем, и в браках нашло свое отражение противостояние казаков и орды. Имеется несколько письменных источников (не говоря о преданиях, повторяющих то же) о том, что младенцев-девочек, рожденных от «басурманок», казаки убивали, мальчиков чаще оставляли. Так было на Кубани, на Тереке, на Яике… Об этом сообщают Ригельман, Щербина… Казачья станица вскармливала только воина. Каковы времена, таковы и нравы. Обычай сей говорит о том, сколь велика была взаимная ненависть казаков и ордынцев. Когда историками даются суждения о том, что казаки – часть Орды, то они либо не понимают, о чем пишут, либо выполняют платный заказ.
Насколько велико влияние подмешанной крови? В духовном плане почти никакого. Если что-то и брали друг у друга, то для усиления военных премудростей. Культурный обмен всегда идет сильнее в мирное время. В физическом плане это влияние оценить гораздо труднее. Мы знаем, что и в чисто великоросских областях люди различались по промыслам, говору, характеру и облику. Но эти отличия не были революционными, противоестественными, как трудно найти двух абсолютно одинаковых детей даже в одной семье.
Приведем по этому поводу интересную публикацию И. Краснова «Низовые и верховые донские казаки» («Военный Сборник», 1858 г.): «…между самими козаками существует замечательное племенное различие низовых и верховых козаков…»
«…число низовых козаков, сравнительно с верховыми, не велико, едва ли более десятой части; а пространство, занимаемое их поселениями, в отношении к обширности Донской земли, и того меньше».
«Низовые создали для верховых прозвище «чига».
«Верховые с своей стороны давали низовым прозвания: «бубличники», «таранья толчь», «сомовые сумы» и пр…»
«С первой половины прошлого века (девятнадцатого. – Прим. Бажанова) началась между верховыми и низовыми козаками тайная борьба, которая длилась около столетия и стала исчезать еще очень недавно. Борьба эта, по милости Божией, никогда не была поводом к кровопролитиям…»
«Верховые козаки по большей части русые и светлоглазые; брюнетов между ними мало. Они крепкого сложения и очень переносливы; пока не получат развития на службе, часто бывают вялы и кажутся иногда простаками, но живость и энергия у них быстро развивается на службе…»