Страна Незаходящего Солнца. Том I
Шрифт:
Хэчиро опустил винтовку и подбежал к Тао, развернув того за плечо
— Эй, ты не ранен? Как это вообще случилось?
— Я… Э, товарищ старшина, виноват, я нарушил устав и заснул на посту, готов…
— Насрать! Потом с уставом разберемся… - на этом моменте Хэчиро вновь сорвался с места.
Подбежав к дереву, он обошел его и хотел было воспользоваться установленным там под крышей из пары небольших досок полевым телефоном. Взяв его со стойки, Хэчиро сразу понял, что воспользоваться данным вариантом и доложить о нападении не получится — телефон был попросту отрезан от кабеля. Большая часть кабеля, конечно, была зарыта в земле, но небольшой участок, ведущий к самой трубке, никогда ничем не защищался. Теперь этот телефон можно было использовать разве что в качестве оружия ближнего боя. Хэчиро поспешно
— Эй, Тао, занимай огневую позицию. Если кто будет идти со стороны России, стреляй без предупреждения. Я должен отправиться вперед и доложить обо всем.
— Так точно, товарищ старшина!
Маньчжур ринулся в ДЗОТ за свою амбразуру, поспешно присоединяя валявшиеся на земле ленты к оружию и готовя позицию. Находясь в крайне напряженном состоянии после ближнего боя, он даже не обратил внимания, что старший по званию, его непосредственный командир, к тому же чистокровный японец по национальности, без проблем назвал его по имени. Солдат подготовил свою позицию. Он уже считал, что это был не обычный диверсионный рейд, а начало настоящей полномасштабной войны. И в этой новой войне он был готов насмерть стоять на границе, защищая землю последнего легитимного императора Айсингьоро Пу И. Он знал, что Манчжурия выстоит.
Его командир тем временем бежал по пыльной дороге, даже позабыв о ранении в руку, откуда продолжала потихоньку сочиться кровь. Ему нужно было преодолеть 5 километров до следующей заставы, чтобы предупредить находящихся там солдат и наконец связаться хоть с каким-то командованием, чтобы те предприняли действия прежде, чем все станет слишком поздно. Его громкое сердцебиение внезапно опять приглушал какой-то громкий звук, то самое пищание, похожее на звуки двигателя, что заставило его выйти из каморки в нужный момент. Он увидел, как что-то мелькнуло в небе перед его глазами. Приостановившись, он понял, что это был летевший со стороны СССР разведывательный самолет. Именно он и его двигатель стали причинами этих звуков, а вовсе не рано проявившиеся отложенные последствия контузии. Теперь и у Хэчиро не было сомнений в том, что разведка переросла в нечто большее. Он еще не до конца решил, считать это настоящей войной или очередным рейдом, как Халхин-Гол, только инициированный РККА, но значения это не имело — план действий оставался прежним при любых вводных. Ему всего лишь надо было добраться пять (а уже, наверное, три) километра до полевого телефона, и он делал это.
В конце концов, он смог. Добежав до телефона, Хэчиро не успел им воспользоваться. Трубку раньше выхватил другой японский солдат, которого старшина не видел из-за ограниченного «туннельным зрением» угла обзора и невосприимчивостью к другим звукам, кроме собственного сердцебиения и гудения советского воздушного разведчика. Остановившись, Хэчиро осмотрел как того, кто взял трубку раньше, так и двух его товарищей. Они выглядели примерно так же, как и он сам, хотя один из троих все же не имел ранений. Другой был с перебинтованной головой, повязка на которой планомерно переходила в повязку на глаз, покрытую запекшейся кровью; а третий не мог использовать правую кисть, поскольку она так же была плотно обмотана бинтами.
Хэчиро похлопал рукой по плечу солдата с повязкой на голове, но тот не отозвался. Сбоку смотря на его единственный глаз, старшина все понял. Солдат смотрел куда-то далеко вперед, несмотря на то, что единственным объектом в направлении его взгляда было искусственно посаженное дерево с телефоном на нем. Этот взгляд казался полностью отрешенным, он почти не моргал и не двигался, а его рот был открыт. В этот момент к старшине обратился третий, с повязкой на кисти.
— Не пытайся, он контуженный. Ни на что не реагирует. Я их командир. Ты здесь потому же, почему и мы?
— Я не знаю, почему вы здесь. Наш блокпост атаковали диверсанты, перерезали провода, но мы смогли отбиться и уничтожить двух противников.
— Да, мы здесь по одной причине. На нас тоже совершено нападение, перерезали провода, одного бойца убили, мы начали стрелять и они сбежали.
— Где это вообще произошло?
— Застава №597, вернее, передовой пункт.
— Ваши командиры что-нибудь знают? Почему совершено нападение, что это значит, большевики вступили в войну против Японии?
— Понятия не имею.
— А какие-нибудь приказы от вашего командования?
— Я же говорю, никто ничего не знает. Нам сказали продолжать занимать позиции, даже если враг вторгнется масштабными силами. Так и сделаем.
— Я понял вас. Удачи, что бы это ни было, она нам сильно пригодится.
— И тебе, и тебе…
Кажется, солдат с забинтованной кистью уже перестроился на другую волну, ответив машинально, после чего, дождавшись пару секунд, пока его подчиненный завершит рапорт по телефону, они вдвоем начали убегать туда, откуда приходили изначально, держа под руки контуженного товарища. По видимому, его тоже собирались направить в бой. Проводив их взглядом, Хэчиро наконец-то сам подошел к телефону. Сняв его, он получил мгновенный ответ, но не стал дожидаться, пока человек на обратном конце провода что-то скажет.
— Блокпост 599 атакован русскими диверсантами около часа назад. Нападение отбито без потерь, два противника убиты, дежурный по блокпосту старшина Хэчиро Ито. Каковы дальнейшие указания?
— Принято. Свяжитесь со своим непосредственным начальником, действуйте по ситуации, не отступайте без приказа.
— Так точно.
Хэчиро поставил телефон обратно. Действительно, в армии даже в такой неожиданной ситуации умели говорить четко, кратко и по делу. Ему даже было немного стыдно за то, что он превратил свой доклад в какой-то художественный абзац с уточнением национальности противника и подобным, но отвлекаться на это долго не смог. О себе дала знать рука, которую он попытался положить на ремень. Он уже был не в движении, адреналина и некого чувства опасности не было, и только теперь он наконец то мог увидеть и понять, что серьезно ранен в плечо. Это действительно стало для него неожиданностью. Он попытался отодвинуть край кителя через воротник и рассмотреть рану под одеждой, но засохшая и впитавшаяся кровь прирастила его кожу к одежде, и отрывать все это было довольно больно, а учитывая, что он всего лишь хотел посмотреть, вовсе нецелесообразно. Смотреть Хэчиро передумал, ограничившись тем, что посчитал ранение нанесенным ножом, а не пулей, что было очевидно по наличию небольшого пореза и глубокого повреждения, которое едва ли могла бы нанести ему обычная пуля.
Теперь, помимо того, что он просто устал и должен был еще пять километров идти на пост в темноте, ему надо было еще и где-то найти медика или целый медпункт, чтобы хотя бы дезинфицировать и забинтовать рану. На самом деле, он не считал это чем-то крайне необходимым и думал, что сможет воевать и одной рукой, используя укрытия и позиции для установки винтовки, но он помнил последствия такого же решения три года назад, в 1942. Тогда, получив похожее ранение, он не озаботился дезинфекцией и продолжил участие в бою, проползая по грязи к китайским позициям, после чего заработал заражение крови и лишь чудом выжил. По крайней мере, с тех пор он больше верил в высшие силы, ведь врачи пророчили ему как минимум ампутацию руки целиком. Так вот, повторять сейчас этот «замечательный» опыт, став первым человеком в новой войне, который покинет строй из-за того, что не захотел перевязать рану, он крайне не желал. Думая об этом, он шел назад на блокпост.
Зайдя на возвышенный участок дороги, он посмотрел далеко вперед, в сторону границы, но почти ничего не увидел — поднявшаяся откуда-то пыль загораживала обзор. Хэчиро не мог понять, как за такой короткий срок в ночи могла начаться целая песчаная буря, такая, что ее можно разглядеть во тьме? Пыль поднималась все ближе к его блокпосту. Он даже рассмотрел там какой-то небольшой темный объект, но не придал этому значения — ночью в степи почти на пределе обзора нередко можно было увидеть миражи, животных и даже людей, которых на самом деле не было. Этот темно-зеленый объект продвинулся дальше и стал более видим — оказалось, он представлял из себя довольно большую штуку, чем-то похожую на грузовик, двигающийся ночью по всей ширине дороги. Хэчиро в очередной раз усмехнулся тому, насколько же странные галлюцинации бывают, когда сидишь в этой гребаной бескрайней степи столько времени. Но он продолжал наблюдать за объектом, который уже подобрался к границе. Реалистичность и длительность этого «глюка» даже немного смешила старшину.