Страна падонкаф
Шрифт:
— Ты что?! Охренел?
Леха уже вставал. Он показал на Мандинго, исчезающего в проходе между домами.
— Давай за ним, по-быстрому! Черный, наверно, на остановку пошел.
Рванули…
Мандинго дождался трамвая и поехал в центр. Поехал с комфортом — уселся в середине салона, рядом с какой-то бабкой. Витас и Леха зашли в последнюю дверь и остались стоять на задней площадке. Свободных мест больше не было.
Вот так постоянно. Черные сидят в трамваях, сделанных белыми, а сами белые стоят! Где ты, Алабама пятидесятых! Витас как-то смотрел фильм про Мартина Лютера Кинга. Ку-клукс-клан, сегрегация, автобусы
Перед Зеленым базаром в трамвай вошел Валерик. Стрит-музыкант в пестром кашне. Жизнь — это закономерная череда случайностей. Валерик — тоже такая случайность из этой череды. Музыкант встает у кабины водителя, дожидается, когда двери закроются, перехватывает поудобнее гитару и начинает свое выступление. Сыграл, спел пару своих песен. Пел хорошо, но всем наплевать. Валерика почти никто не слушает. Пенсионерка рядом с Витасом читает книжку «Вуду на Руси». Ушла вся в колдовство и нежить. Пожилая пара подальше обсуждает недавнее повышение цен на отопление и освещение. Людей занимает свое. Наболевшее. Вуду, ЖКХ. Тут не до трамвайных концертов.
Валерик заканчивает и с пустой жестянкой из-под томатной пасты проходит между сиденьями к задней площадке. Выручка невелика. Несколько монет да пара мятых бумажных купюр небольшого достоинства. Какое достоинство — такие и купюры. А Мандинго бросил монету в банку! Витас заметил.
Валерик здоровается с Витасом и Лехой. Как обычно, грустно улыбается. Жизнь уличного музыканта не сахар. Встав в уголке, Валерик достает мобильник — звонит. По трамваю объявление: «Следующая остановка — Зеленый базар». Мандинго поднимается со своего места — и к двери. Значит, выходит.
Нашел! Урод в белой рубашке сидит в «Заманухе» и темпераментно разговаривает с кем-то по сотовому телефону. Кроме него за столиком еще три человека. Немолодой мужик с седыми усами, тоже кавказец, и две толстые бабы. Торговки с базара. Накрашенные и вульгарные, как звезды шоу-бизнеса. Веселая компания пьет водку и угощается пловом.
Сережа присел за свободный столик. Прикинул. Нужно проследить за этим козлом. Наверное, это будет несложно сделать. Субъект в белой рубашке не видел Сережу. Необходимо узнать — где он живет, как его зовут. Потом придумать, как его наказать. Может, сдать мусорам. И побыстрее, пока он еще кого-нибудь не убил.
Сережа не замечает, что за ним самим следят две пары внимательных глаз.
— Ура! Любимый звонит! Милая «Непара»! Милая «Милая»!
Катя хватает мобильник. Торопясь, нажимает кнопку.
— Привет, Катенок!
— Привет, зайка! Я так соскучилась!
Катя счастлива. Как же, родной голос в трубке!
— Я тоже соскучился, Катенок. Но времени для себя остается очень мало. Все работа, работа…
Катя понимает — сегодня они не увидятся. Это невозможно! Она так хочет видеть любимого!
— Как вообще дела?
— Дела хорошо. Приехали из сада — привезли овощей.
Любимый смеется. Какой у него мелодичный смех! Катя вдруг вспоминает:
— Да, я тут подумала… Нужно поговорить с этим дурачком, Лешей Лябиным.
— На предмет?..
Катя рассказывает. Голос любимого неуловимо меняется.
— Увидимся сегодня?
Катю окатывает горячая волна. Ура!
— Ну конечно! Где? Во сколько? Только не в лесу, зайка. Я там боюсь.
— Ну
Катя не верит своим ушам. К любимому домой? Это в первый раз!
— Хорошо, я приду.
— Вот и отлично! Я не могу долго говорить — не один. Вокруг люди. Так, значит, в девять у меня. Запоминай адрес!
Вот время и пришло! Убийца давно собирался разделаться с Катей, но все что-то отвлекало. Теперь пора. Заодно опробует улучшенный вариант своей веревки — с петлями на концах. Такая веревка уже не вырвется из рук.
Наконец-то началось какое-то шевеление. Мандинго, выдувший уже три стакана компота, привстал из-за стола. Вытянул шею — смотрит. За дальним столиком с официантом рассчитывается какая-то хмельная компания. Базлают по-своему на все кафе. «Кильмандамандакиль, пилядь! Медальдайордендай, пилядь!» Леха подает знак Витасу — приготовься. Клиент сейчас выйдет. Леха специально сел в кафе у окна. Наелся плова и семафорит теперь.
Только сейчас Витас понял, что Мандинго сам следит. Черный пацан идет следом за двумя кавказцами с дамами. Дамы — это, конечно, сильно сказано. Преувеличено. Витас кривится. Жирные, целлюлитные телки с базара. В длинных, до колена, футболках и дурацких оранжевых леггинсах. У каждой на поясе сумка для выручки. Сумчатые животные. Так только говорится: «на поясе». У этих телок пояс — самая широкая часть фигуры. Гадость какая!
Все заняли свои места согласно намерениям и следуют колонной. Впереди базарная четверка, за ними Мандинго, за Мандинго — Витас с Лехой. Процессия обходит цыганок с младенцами, сидящих у базара на асфальте. Крошечные грязные цыганята подбегают к ним, тянут ручонки. «Дядя-тетя дай!» Глазки грустные навсегда. Дети не должны так жить. Полицейский в будке у входа на базар не обращает на цыганят никакого внимания. Пусть люди работают. На стоянке такси пары расстаются. Усатый со своей подругой прощается с мужиком в белой рубашке и второй толстухой, садится в такси и уезжает. Последний кавалер галантно сажает свою пухлую спутницу в следующее такси, о чем-то с ней договаривается и захлопывает дверцу «Волги».
Напряг растет. В виски начинает стучать кровь. Давление. Витас, не отрываясь, смотрит в спину Мандинго. А тот ничего не чувствует. Он сам не сводит глаз с типа в белой рубашке. Тип не торопясь идет по улицам Мухачинска. Постепенно они забираются в старую часть города. Узкие кривые улочки. Маленькие двух— и трехэтажные домишки. До революции в них жили богатые зерноторговцы. Поражали размахом своих жилищ крестьян, приехавших на базар. Крестьяне роняли картузы, задирая головы, чтобы посмотреть на третий этаж. «Дома каменные, люди железные!» Город…
Столько лет прошло с тех пор, а в этих домишках и теперь обитают люди. Их не видно, но они есть. Непонятно, чем занимаются, на что живут. Почему в такой грязи и разрухе? В такой бедности. Может быть, им тоже начать торговать? Но чем? Зерна сейчас у них нет. Остались тело и Родина. Печально…
Колонна неприятелей углубилась в самые недра Мухачинска. Старый город не вдохновляет. Не Монмартр. Сумрачные проходные дворы, заваленные мусором, закоулки. Бродячие собаки лежат на солнцепеке, вывалив языки. Прохожих почти нет. Тут-то все и случилось.