Страна тысячи городов

Массон Вадим Михайлович

Множество городов и укрепленных поселений теснилось на бактрийской земле. Недаром греческие и римские авторы пишут о тысяче городов, подвластных греко-бактрийоким царям. Возникновение новых городов теперь уже в значительной мере было не стихийным процессом, а протекало под контролем царской власти. Были тщательно разработаны нормы и принципы градостроительства. До нас не дошли ни архивы бактрийских проектных бюро, ни имена начальников архитектурных управлений. Однако сами остатки древних городов определенно свидетельствуют об успешной деятельности и тех и других.

Вот типичный бактрийский городок, изучавшийся советскими археологами в долине одного из аму-дарьинских притоков — хрустально прозрачного Кафирнигана. Его руины занимают площадь около 12 гектаров и носят поэтическое имя одного из

героев народного эпоса — Кей-Кобад-шаха. Четкий прямоугольник крепостных стен ограничивает пределы города. С ритмической монотонностью повторяются прямоугольные башни. Размеры башен выверены, строго каноничны — они имеют в длину 12–13 метров и выступают на 6 метров за линию стен. Лишь угловые башни города более массивны и внушительны — при осаде их роль особенно ответственна. Строго выдержаны размеры и в пролетах между башнями. Они составляли 20–22 метра, что позволяло оборонявшимся лучникам поддерживать соседей. Правда, сама толщина стены невелика — всего 4,2 метра в основании и на полметра меньше в верхних частях сохранившихся участков. Вероятно, строители не рассчитывали на доставку возможным противником стенобитных машин в эту долину, окруженную горными хребтами. Та же геометрическая правильность отличает и внутреннюю планировку города. Сразу же за идущим вдоль стен обводным коридором начинались городские кварталы, застройка которых проводилась по определенному плану.

Известно несколько городов, построенных подобным образом по планам архитекторов, вооруженных специальными инструментами и хорошо знающих начертательную геометрию. В соседней долине северной Бактрии, на берегу стремительного Вахша, другого притока великой среднеазиатской реки, расположено городище Кухна-кала. Площадь его около 8 гектаров, и, так же как и в Кей-Кобад-шахе, мы видим здесь четкий прямоугольник общего плана, ритмично повторяющиеся башни и регулярную внутреннюю застройку. Последняя, однако, по каким-то причинам не была завершена, и вновь отстроенный город оказался заброшенным вскоре после своего основания.

Те же строительные и фортификационные принципы повторяются в Беграме, городе, расположенном у южных окраин Бактрии, на территории современного Афганистана. Здесь даже расстояние между башнями такое же, что и у северобактрийских городков. Несомненно, что подобные повторения указывают не только на наличие разработанных принципов фортификации, но и на регулирующую роль государства. Не случайно в одном из буддийских сочинений описываются работы по постройке царскими архитекторами большого города. Первоначально на выбранном участке выравнивается поверхность, корчуются пни, удаляются камни. Затем строители производят разбивку кварталов, возводят стены и башни с зубцами, закладывают дома. Все это описание связывается в источнике с деятельностью греко-индийского правителя Менандра. Руины приамударьинских городищ свидетельствуют, что патронирование градостроительства было одной из забот и греко-бактрийских царей.

Что же греческого и что бактрийского было в этом государстве, правители которого носили звучные эллинские имена? Неспроста называлось оно Греко-Бактрия. Уже в обозах армии Александра следовали греческие купцы, а сам великий полководец оставлял во вновь присоединенных странах гарнизоны из престарелых воинов. Вскоре сюда устремился из западных областей значительный поток колонистов, с помощью которых правительство Селевкидов надеялось упрочить свою власть. В числе этих иммигрантов, вероятно, были не только сами греки и македонцы, но и эллинизированное население других стран восточного Средиземноморья. Недавно французские археологи объявили, что им удалось найти в южной Бактрии поселение таких колонистов, прибывших в неведомые земли Востока.

Греческая мода, греческие вкусы, греческий язык получают в это время самое широкое распространение. Особенно интересен и показателен следующий факт. В III веке до н. э. индийский император Ашока присоединил к своему государству южные области Афганистана. Как благочестивый буддист, он счел необходимым обратиться к новым подданным с эдиктом, призывающим к соблюдению высоких принципов буддийской морали. Естественно, что для большей доходчивости текст необходимо было составить на том языке или языках, которые были наиболее доступны

образованной части местного населения. Камень с соответствующей надписью найден недавно в районе Кандагара. Оказалось, что индийский самодержец изложил свой эдикт в двух вариантах — арамейским письмом, распространенным в ахеменидской канцелярии, и греческим языком. А ведь не прошло еще и ста лет с тех пор, как эти области вошли в состав мировой империи Александра, а затем попали под власть его преемников.

Однако совершенно неверно считать, что в Бактрию и соседние области ринулись многие тысячи предприимчивых греков и что только благодаря этим инициативным иммигрантам страна запестрела десятками укрепленных городских поселений. К сожалению, именно в таком упрощенном виде представляют себе историю Греко-Бактрии. Многие западные историки, вольно или невольно отдающие дань представлениям о предопределенном лидерстве Европы. Городские поселения уже давно существовали на бактрийской земле, а само число западных переселенцев было не так и велико в сравнении с местными жителями. Недаром при раскопках древних памятииков археологи обычно встречаются именно с рядовой местной культурой, а не с утварью греческих колонистов. Такова, в частности, и глиняная посуда, бывшая в употреблении у обитателей северобактрийского Кей-Кобад-шаха. Среди красных и серых сосудов, как правило, лишенных орнаментации, только кувшины с двумя ручками заставляют вспомнить об эллинистических влияниях, лишь отдаленно напоминая двуручные амфоры, этот едва ли не наиболее известный вид керамики древней Эллады. Греко-бактрийская держава оставалась прежде всего именно Бактрией, хотя и украшенной ярким эллинистическим фасадом.

Следует иметь в виду и еще одно обстоятельство. После завоевания Александра, стремившегося любым путем найти формы контакта с местной аристократией, греческие вкусы, греческий образ жизни стали своего рода модной нормой. Уже на второй год пребывания в Средней Азии великий македонец включил в свою армию отряды бактрийских и согдийских всадников. С течением времени все более широкие круги аристократической и торговой верхушки отдавали щедрую дань новым увлечениям. Был в этом и известный расчет, коль скоро политическая власть-в стране принадлежала греко-македонцам. Но вместе с тем трудно было не поддаться обаянию чудесного искусства Эллады. Поэтому, говоря о Греко-Бактрии, едва ли следует резко расчленять пришлых колонистов и местное население, подвергшееся эллинизации и бесспорно преобладавшее численно.

Пока мы лишь в ограниченных пределах можем судить об эллинистической волне, захлестнувшей бактрийскую культуру в пору существования государства Диодота и Евкратида. Монеты этих царей, выпускавшиеся большей частью на монетном дворе бактрийской столицы, принадлежат к числу лучших медальерных произведений античности. Волевые лица царствующих персон зачастую не лишены и индивидуальной психологической характеристики. Безусловно перед нами произведения или самих греческих мастеров, или их учеников, прошедших хорошую школу классического искусства. Греческие боги и герои изображены и на оборотной стороне этих монет. Здесь мы видим и Зевса, и Посейдона, и Артемиду, и Геракла, и божественных близнецов — Диоскуров. Все фигуры выполнены по образцам скульптур знаменитого Лисиппа или ваятелей его школы. Существует предположение, что аналогичные статуи стояли и в бактрийских городах.

Искусные мастера Греко-Бактрии не только чеканили монеты. Среди большого количества древней золотой и серебряной посуды, сосредоточенной в различных музейных собраниях, бесспорно имеются и произведения художников этой страны. По вопросу о том, какие именно вещи следует относить к культуре греко-бактрийского государства еще нет полного единства среди исследователей. Но во всяком случае западная, греческая струя здесь не менее сильна и заметна, чем на греко-бактрийских монетах, хотя в деталях и тематике проявляются и восточные каноны. Такова, например, электровая серьга, найденная на одном из городищ Северной Бактрии и изображающая крылатого сфинкса. Древний медальер, изготовляя это украшение, руководствовался какими-то греческими образцами. Но искаженные пропорции лап, неверно понятые детали крыльев явно указывают, что этим медальером был бактриец, стремившийся идти в ногу с эпохой.