Страна тысячи городов
Шрифт:
В этом отношении даже раскопки внешне ничем не примечательной усадьбы этого же термезского района оказались особенно показательными. Хайрабад-тепе — таково современное название квадратных руин этой усадьбы — отнюдь не было крупным торговым центром, да и площадь его вдесятеро меньше «Золотого холма». Однако здесь, в кушанских слоях, была найдена великолепная монета Нерона. Каков же был размах культурных и торговых связей бактрийских городов, если даже в провинции имели хождение монеты, привезенные за тридевять земель!
Во всех трех речных долинах, образующих естественные группы оазисов правобережной Бактрии, теснились кушанские города и поселки. Так, в нижнем течении Сурхан-Дарьи расположился Термез и его города-спутники. Далее, на севере, находилась область, носившая позднее название Чаганиана или Саганиана. Кушанский центр этого района поражает своими масштабами, хотя
В соседней долине, на берегах Кафирнигана, процветал Кей-Кобад-шах, возникший еще в пору греко-бактрийского царства. Его крепостные стены заботливо надстраивались и ремонтировались, а обитатели, хотя и жившие несколько в отдалении от столичных центров, отнюдь не были безнадежными бедняками. При раскопках Кей-Кобад-шаха была найдена даже золотая монета. Достаточно состоятельными были и жители городка, располагавшегося на территории современной столицы Таджикской Республики. Во всяком случае у них хватало достатка возводить для умерших сограждан гробницы с двускатной кровлей, выложенные из известковых плит. Отсюда происходит и бронзовый рельеф с изображением головы юноши, видимо Диониса, а черепки с нацарапанными надписями свидетельствуют о том, что местное население было знакомо с письменностью. Поселения городского типа известны и в долине Вахша, восточного соседа Кафирнигана.
Какое же отношение имели к этому расцвету кушанские правители, гордо именовавшие себя шах-ан-шахами или «царями царей»? Судя по их мероприятиям, эти властители были заинтересованы и в развитии торговли, и в процветании ремесел. Надо полагать, что в кушанский период продолжалась и градостроительная деятельность, начатая царями Греко-Бактрии. Недаром для городов и селений и в эту пору характерна геометрическая правильность планировки. Однако все эти многочисленные города не достигли тех форм городского самоуправления, которые были присущи Элладе и затем сравнительно широко распространились на эллинистическом Востоке. Во всяком случае кушанские города в отличие от месопотамских не обладали правом выпуска монеты от своего имени: это оставалось одной из прерогатив царской власти. Надо полагать, что и в управлении городами решающая роль принадлежала правительственным чиновникам, принося властям немалые доходы.
Богатство городов объяснялось не только тем, что здесь процветали ремесла. Городские поселения являлись, как правило, центрами земледельческих оазисов и важнейшими пунктами внутренней и внешней торговли. Повсеместное распространение кушанских монет, в том числе и весьма мелких номиналов, свидетельствует о значительном размахе внутреннего товарооборота. Но внешне куда более эффектно выглядела международная торговля, развитию которой в немалой степени способствовало объединение обширных территорий под властью кушанских самодержцев. Через территорию Бактрии проходили торговые трассы международного значения, в частности знаменитый «шелковый путь» из Рима в Китай. Из Бактр торговые караваны двигались на запад, через парфянские земли, достигая у Евфрата римских границ. С I века н. э. все большее значение приобретает и южный морской путь из Египта через Красное море, вдоль Индостана. Здесь грузы перевьючивались и направлялись на север в бактрийскую столицу, чтобы затем продолжить свой долгий путь к берегам Хуанхэ. Размеры восточной торговли Римской империи были поистине огромны. Недаром кушанские цари даже провели монетную реформу, приравняв вес своих золотых монет к стандарту римского ауреуса. Знаменитый римский ученый — энциклопедист Плиний жаловался, что восточная торговля отнимает у вечного города почти сто миллионов сестерций. Художественные изделия и благородные металлы нужны были Риму для обмена на шелковые и хлопчатобумажные ткани, пряности и прочие экзотические товары. С горьким сарказмом пишет тот же Плиний о высоких ценах, установившихся, в частности, на перец и имбирь. «Удивительно, что перец так понравился; иные продукты нравятся потому, что они сладки, другие — своим видом; у перца же нет приятности ни яблока, ни ягоды, — он нравится лишь своей горечью, и за нею устремляются вплоть до Индии. Кто первый решился попробовать его на вкус? Кому для возбуждения аппетита показалось недостаточным просто воздерживаться от пищи? Оба по своему происхождению лесные продукты, а между тем они ценятся на вес подобно золоту и серебру».
Предприимчивые торговцы внимательно изучали потребности рынка и стремились приспособиться к меняющейся конъюнктуре. Составлялись инструкции-памятки, определяющие наиболее ходовые товары. Следующим образом характеризуется один из портов Северной Индии, игравший роль главных торговых ворот кушанской державы: «Для царя же в эти места ввозятся ценные серебряные сосуды, знающие музыку мальчики и красивые девушки в гарем, отборные вина, всегда ценные одежда и отличные мази».
В руинах Беграма, одного из кушанских городов, доставшегося новой державе в наследство от Греко-Бактрии, археологам посчастливилось обнаружить остатки дворца царского наместника. В одной из комнат оказались сваленные в груду вещи, которые вельможа взимал в свою пользу с проходивших караванон. Здесь были и чернолаковые коробочки китайского производства, и римское художественное стекло, и привезенные с запада бронзовые статуэтки, и гипсовые медальоны. Едва ли термезские правители уступали своему беграмскому «сослуживцу». Во всяком случае, хотя резиденция термезского наместника еще не найдена археологами, привозные вещи встречаются среди гигантских руин этого городища. Таков, в частности, глиняный сосуд, покрытый лакоглазурью
Термез. Привозной сосуд с культовой сценой
Многие народы были объединены под властью кушанских правителей. С еще большим числом стран подданные этой огромной империи поддерживали торговые отношения. Оживленные контакты и тесные культурные связи были характерной чертой этого периода. Однако крупные страны, вошедшие в состав державы великих Кушан, отнюдь не теряли своей самобытности и культурной самостоятельности в результате различных взаимовлияний. Так, культура индийских областей этой державы заметно отличается от культуры кушанской Бактрии. Однако в той же Бактрии явственно отмечается сильное влияние южного соседа. Оно особенно видно в распространении буддийских памятников.
Индийская религия имела значительный успех в государстве Кушан, а возможно, и пользовалась покровительством самих шах-ан-шахон. Во всяком случае буддийская традиция считает кушанского государя Канишку ревностным приверженцем этой религии и даже инициатором буддийского церковного собора. Так или иначе, но в кушанское время буддизм довольно широко проникает в Бактрию, а наиболее отважные пилигримы уходят еще дальше на север и северо-восток, достигая пределов ханьского Китая.
Археологические свидетельства этой религиозной экспансии достаточно многочисленны. На глиняной посуде Северной Бактрии нередко встречается оттиск-штамп, изображающий ступню Будды. Руины буддийского культового сооружения — ступы известны в округе Бактр. Буддийское святилище, украшенное превосходными каменными рельефами, было открыто еще в 1932–1933 годах на городище Айртам в 18 километрах от Термеза. Величаво спокойные музыканты айртамского фриза в ту пору первыми шагнули из мрака, скрывавшего от нас культуру древних городов Средней Азии.
Естественно, что воздействие новых верований должно было сильнее сказываться в крупных центрах, расположенных на основных торговых путях и магистралях. И действительно в таком значительном городе, как Термез, не только обнаружены обломки буддийских рельефов и скульптур, но и открыт целый монастырь, располагавшийся вне городских стен на холме Кара-тепе. Среди тесно застроенных кварталов не нашлось подходящего места для сооружения, которое поборники новой религии желали возвести с должным размахом? Кара-тепе площадью в пять гектаров в самом деле напоминает как бы небольшой городок, стоящий совершенно обособленно и окруженный своей собственной стеной. Здесь имелись и наземные святилища и помещения, вырытые в песчаниковой толще холма. Гипсовые скульптуры и многоцветная роспись некогда украшали эти постройки, обветшалые руины которых теперь изучаются археологами. В отличие от знаменитых скальных монастырей Индии аму-дарьинский песчаник не был надежным грунтом для устройства подземных сооружений. Нередко своды рушились (в одной из келий найден скелет монаха, придавленного внезапным обвалом). Раскопки Кара-тепе пока не дали особенно ярких и внешне броских находок. Обломки культовых предметов с изображением лотоса, осколки глиняной посуды, в том числе огромное количество светильников, особенно необходимых при замкнутой жизни в подземельях, составляли основную добычу археологов. Но оказалось, что многие черепки содержат остатки надписей религиозного содержания, наносившихся на сосуды прилежными монахами и лицами, вручавшими монастырю какие-либо дары. Большинство надписей сделано на пали, который, по преданию, был родным языком Будды, но имеются и обломки с текстами на кушанском или, вернее, бактрийском языке. Возможно, что в каком-либо из монастырей Бактрии делались и переводы священных буддийских текстов на язык новых адептов учения Сакья-Муни.
Халчаян. Терракотовые архитектурные детали
Отнюдь не следует, однако, преувеличивать роль буддизма и тем более возводить его в сан государственной религии кушанской державы. Тот же Канишка, столь усердно почитаемый ревностными буддистами, выпускал монеты с изображением самых различных божеств. Среди них есть зороастрийские боги — Митра и Веретрагна, рядом с которым сам Будда (чтобы не было сомнений, на монетах писалось имя божества) занимает довольно скромное место. В жизни крупных центров Бактрии роль буддизма сразу бросается в глаза. Но стоит удалиться в провинциальный Кей-Кобад-шах и тут уже почти ничто не говорит о влиянии и значении этой индийской религии. Здесь широко распространены терракотовые статуэтки, воспроизводящие женское божество, к которому обращались бактрийцы в трудные минуты жизни. Это божество было популярно почти во всей Средней Азии, но в каждой области наделялось особыми атрибутами. Бактрийские фигурки держат в руках кубок. В целом изображение несколько статично и величаво отрешенно. Дело здесь не в недостаточном мастерстве древних скульпторов, а в стремлении передать неземной образ всезнающего божества. Имелись в Бактрии и более жизненные терракоты, как, например, происходящая из Зар-тепе голова добродушного широконосого мужчины.