Странная барышня
Шрифт:
— Тут она не достанет. Руки коротки! Помолиться перед сном не забыли?
— Нет, — опять ответили крестьяне хором.
— Вот и славно. Тогда досыпайте. Елизавета, пойдём.
51
Первый этаж поместья встретил нас непривычной для ночного времени суетой. Несколько монахинь со свечами и лампами столпились около комнаты, из которой доносились дикие крики.
— Что случилось? — строго спросила Клавдия.
— Рожает, матушка, — повернулась одна
— Кто это? — поинтересовалась я.
— Елена Анатольевна Харитонова. Баронесса. Замечательная девушка… Была. Подверглась ночному разбойничьему нападению. Все люди, сопровождающие её карету, погибли, а она была ограблена. Но не это самое страшное: ещё и жестокого обесчещена. Хотели и Харитонову придушить, только либо злодеи плохо сделали своё дело, либо кто-то их спугнул. Выжила. Но, грех такое говорить: лучше бы погибла тогда. От подобного невинная до этого девушка сошла с ума. Мало того, ещё и зачала ребёнка от насильников.
Несколько раз пыталась покончить с собой и не переносит вида мужчин — сразу впадает в жуткую истерику. Даже отца собственного боится. Поэтому сюда Елену Анатольевну и определили.
— Из-за риска самоубийства в запертой камере держите?
— Сама попросила. Ей лучше без людей. Постоянно молится и почти ничего не ест, потеряв всякий интерес к жизни. Насильно кормить приходится.
— А что говорит наш доктор?
— Ничего. Он же тоже мужчина и не показывается баронессе на глаза, чтобы лишний раз не тревожить её воспалённый разум. Теперь время рожать пришло… Скоро повитуха явится, но у меня нехорошие предчувствия.
— Могу осмотреть её, — предложила я. — Мой Дар может пригодиться бедняжке. Слышите, как кричит? Уверена, девушка испытывает сильнейшую боль. Либо имеет низкую переносимость к болевым ощущениям, либо что-то идёт не так. Пожалуйста, Клавдия! Я там лишней не буду.
— Расступитесь! — без лишних разговоров приказала смотрительница монахиням и, взяв меня за руку, провела в камеру.
Я тут же осмотрела будущую мать. Ой, как всё плохо! Одна кожа да кости. Пульс слабый, нитевидный, хотя должен при такой нагрузке и болевом эффекте зашкаливать. Несмотря на то, что уже отошли воды, практически нет никакой мышечной активности. Приложила руку к животу. Ребёночек шевелится.
— Как вы себя чувствуете? — задала стандартный вопрос роженице.
Но она ничего не ответила, лишь мельком взглянув на меня безумными глазами и вновь дико закричав. Хотела сначала усыпить её, чтобы облегчить страдания, но вовремя остановилась. И так схваток практически нет, а тут я ещё сознания лишу. И неизвестно, как при родах Дар на ребёнка подействует.
Мои размышления прервала появившаяся пожилая монахиня. Повитуха, наверное. Быстро осмотрев баронессу, она покачала головой и заявила.
— Не жильцы. Оба. Пусть примет Господь и
Почему-то я сразу поверила опытной женщине, явно принявшей не одни роды и знающую своё дело. Страшно смотреть на кричащую от боли девушку и шевелящегося в её теле ребёнка. Они ещё живы, но одновременно и мертвы.
Кесарево! Это единственный выход! Не факт, что я спасу мать, так как никогда не делала и даже не присутствовала на подобных операциях, зная их лишь в теории. Но ребёнок может выжить.
— Нужно доставать плод. Сделаем разрез вот тут, — спокойно обратилась я к Клавдии, показав на оголённый живот роженицы. — Риск безумно велик, но стоит воспользоваться пусть и маленьким, но шансом. Понимаю, что такое для вас звучит дико, но…
— Что тебе для этого нужно? — перебила она меня, не став слушать дальнейшие рассуждения.
— Острые ножи, шёлковые нити, спирт, стерильные бинты. Вместо них можно нарезать полосками льняную ткань. Но обязательно прокипятите! Разбудите Илью Андреевича. У доктора есть необходимый инструмент. Заодно он будет мне ассистировать. И ещё позовите Устинью. Это девушка, что из Озерского приехала. Она мне всегда помогала дома, так что справится получше многих взрослых.
— Доктор — мужчина. Как бы хуже ни стало при его появлении.
— Я усыплю баронессу перед операцией.
— Сейчас позовём. Дай бог, не грех совершаем, — перекрестилась матушка Клавдия.
Под опытным руководством Вороны все засуетились, забегали, словно муравьи. Я же осталась около пациентки, внимательно отслеживая её состояние. Девушке становилось всё хуже и хуже. Она уже не кричала, а хрипела. Пульс всё слабее и слабее. Решив, что дальше тянуть нельзя и возможна скорая смерть от болевого шока, я, приложив руку к её лбу, усыпила страдалицу.
В этот момент появился Илья Андреевич, державший огромный кожаный саквояж. Полурасстёгнутая рубаха, небрежно заправленная в штаны, и домашние тапочки на ногах говорили о том, что он явно собирался в жуткой спешке, не тратя драгоценные минуты на одевание.
— Что тут у нас? — с порога спросил он.
— Ничего хорошего, — ответила я. — Возможна смерть и матери, и младенца. Хочу попытаться вскрыть чрево, чтобы извлечь дитя. Нужны ваши опыт и знания. Признаться, никогда не делала подобного, так что…
— Почему меня не разбудили раньше?! — не дослушав, заорал он на Клавдию.
— Не мужское это дело — роды принимать.
— Не моё дело?! Да ты, Ворона, совсем спятила?! Здесь всё моё дело! Я и только я несу полную ответственность за пациенток! И перед богом, и перед людьми, и перед собственной совестью! Ещё раз подобное повторится, то вышибу тебя отсюда,! Пинком под зад, не глядя на твой сан!
— Прекратите, — остановила я начинающий разгораться скандал. — Работать будем или глотки драть?