Странная дружба
Шрифт:
Женьку это и обрадовало, и насторожило одновременно. И сразу припомнилось, как на дискотеке он танцевал и кружил именно её. Но Женьке удалось этого не показать.
— Давай тогда после обеда встретимся? — предложила она.
Максим кивнул.
— Давай, — он, кажется, хотел ещё что-то сказать, но в этот момент двери столовой заскрипели и наружу вылезла лохматая голова Вадика.
— Макс, долго ты будешь… — наткнувшись глазами на Женьку, он не стал продолжать и даже, насупившись, скрылся обратно. Но Максим, коротко
Дежурная работа пошла быстрее. И вообще — это очень здорово, быть дежурным. Правда, разговаривал с Женей Максим, конечно, как дурак. И это немного злило. Но всё равно хорошо.
***
На победу Танька особенно не рассчитывала. Просто хотелось отыграться за несбывшиеся гимнастические начинания и доказать самой себе, что неуспех в чём-то — это ещё не повод сидеть в уголке и переживать. Поэтому бодро проходила змейкой между обручами, без страха и упрёка метала мячи (временами в трибуны) и без зазрения совести скакала, наполовину засунутая в мешок.
На скамейке болельщиков она выцепила взглядом Женьку и махнула ей рукой. А тому парню, что спасал её от маньяка и танцевал с ней на дискотеке, махать не стала. Просто из вредности. Но всё равно была рада, что Женька и Максим вроде помирились. Так что стала ещё активнее перепрыгивать верёвку, когда играли в «Хищника в море». И в итоге осталась последней не-выбывшей, принеся команде очко.
Очки эти набегали незаметно — не на них обращаешь внимание, когда выполняешь очередную эстафету. А только о том, как бы обогнать соперника. Или вести себя спортивно, если обогнать всё-таки не удалось. Поэтому Танька быстро сбилась со счёта.
И для неё стало некоторой неожиданностью, когда по результатам подсчёта выигрыш присудили именно их команде — а не дурацкой «дружбе». Но гордость на грани с тщеславием пробудило. Так что аплодисменты победителям она приняла как свои собственные. И всё-таки махнула Максиму.
***
В этот раз Женя танцевала с ним. В таких случаях принято хвалить грацию партнёрши и её лёгкость, но Максим при всём желании сделать этого не мог. Он, конечно, и сам был не ахти каким танцором. Но движения Женьки беспросветно запаздывали, отставая и от ритма музыки, и от Максимовых па.
И Максима это нисколько не печалило. Потому что, направляя её, можно было без стыда и под приличным предлогом задерживать на талии или предплечье так и норовящую стиснуться ладонь.
Эта дискотека нравилась Максиму больше прежней. По крайней мере до тех пор, пока не припомнилась мелкая фигурка Таньки, кружащейся куда легче. Наверное, из-за того, что после короткой музыкальной паузы по танцплощадке стали расползаться звуки медляка.
Женя, будто почувствовав в Максиме перемену, приблизилась
Но приглашать его на танец Женя не собиралась.
— Извини, — настолько тихо, насколько можно было перекрыть жалостливый голос солиста, сказала она. — Я что-то устала. Может, передохнём?
Стараясь не показывать разочарования, Максим кивнул — он-то только вошёл в раж.
Около скамеек (не иначе как для запасных) Женя, как ни странно, не остановилась — пошла дальше. Уходя из-под мерцающего, подёрнутого дымкой дискотечного освещения в непонятную темноту. Максим ускорил шаг, чтобы не потерять её в редеющей, затихающей толпе.
Остановилась она только у самого своего корпуса, где сейчас было тихо, а от мрака ночи спасал только голубоватый свет высокого фонаря. На свет слетелись ночные мотыльки, и их подвижные тени теперь копошились на земле.
— Здесь вроде поспокойнее, — извиняющимся тоном произнесла Женя.
— Ага, — отозвался Максим, неволей прислушиваясь к стрёкоту ночных сверчков.
Те, казалось, бросали шумовые ниточки из тихой травы, чтобы подать звуковой маячок друг другу и тем, кто их слышит. Очень тонкие и будто дрожащие на холодеющем воздухе. Которые вот-вот оборвутся.
Наверное, Максиму очень этого не хотелось. Потому что, прерывая сливающуюся со светом тишину, он неожиданно для себя выпалил:
— А пойдём на речку?
Женя подняла на него больше глаза, и сердце Максима укололо ужасом: рехнулся он что ли? Она же сейчас откажет…
— Пойдём…
Как-то странно прозвучал отказ. Будто согласие.
Максим недоверчиво уставился на Женьку, и щёки той мгновенно заалели. И тень мотылёчного крыла мгновенно легла на лицо.
Дурацкие паузы. Дурацкая неловкость.
Не зная, что ещё сделать, Максим потянулся к Женькиной ладони. Та оказалась холодной и замерла. А в следующее же мгновение осторожно сомкнулась тонкими пальцами поперёк его руки. Как бы не стиснуть…
До речки шли молча. Женя, чуть покачиваясь на высоких каблуках, с каждым шагом всё увереннее опиралась на его ладонь. А Максим на автомате замедлял шаг.
Женя протянула в бок свободную руку. Высокие стебли трав осторожно принимались, оглаживая её, соскальзывали тёмной зеленью с пальцев.
У речки было прохладно, и Максим пожалел, что не захватил с собой джинсовки. К тому же, сидеть было не на чем. Но Женю это совершенно не смутило. Аккуратно выскользнув из его хватки, она, придерживая юбку, опустилась прямо на не успевшую распрямиться с утра траву. Максим последовал её примеру. И рука его как-то сама собой оперлась позади Жениной спины с небольшими аккуратными изгибами талии. Конечно, не коснувшись её.
— А я так плавать и не научилась, — чуть виновато сказала Женя, глядя на тёмную, спокойную гладь воды.