Странная дружба

Вкуфь Вера

Держать карниз на нужной точке — то ещё испытаньице. Хоть он и лёгкий, но от длительной статичной нагрузки бицепсы начинали предательски подрагивать. Надо бы снова начать отжиматься.

Отец дрелил стену и прикручивал шурупом крепление, загоняя его в дюбель. А Максим мужественно считал про себя секунды. У отца-то руки не дрожали, несмотря на тяжёлый инструмент.

Наконец, дело было сделано, и оба отошли подальше, любуясь плодами совместного труда. Синхронно склонив головы влево.

Погода разгуливалась —

вместо туч и даже облаков осеннее небо синело насыщенным цветом, явно скрывая солнце углом зрения, а не белым слоем. Вместо с погодой и само собой разгулялось настроение. Игорь, довольный спорой работой улыбался и даже потрепал Максима по затылку.

И Максим вдруг почувствовал — сейчас или никогда.

Отец уже засовывал дрель под ремешок чемодана, когда Максим начал.

— Па-ап…

— М? — отозвался Игорь, кивая в его сторону.

— Я тут… Фотографию недавно нашёл… — отец всё ещё слышал его вполуха, и говорить Максиму стало сложнее. Но раз уж начал… — Там ты с мамой. Только мама мелкая, а ты на ком-то другом женишься.

Выдохнув, Максим выпрямился, во все глаза глядя на отца. Он ожидал, что тот разозлится. Или переведёт тему. Или вообще его проигнорирует. По большому счёту, Максим ко всему этому был готов и, наверное, даже не обиделся бы. Просто в душе осталась бы холодная пустота, которая по прошествию времени непременно заполнилась бы. Просто одна недосказанность, подумаешь…

У отца обе брови синхронно дёрнулись вверх. Он торопливо глянул Максиму прямо в глаза, будто испытывая. Тот не отвёл взгляда. Тогда Игорь едва слышно хмыкнул и оставил в покое инструменты.

Поднялся с корточек. Только для того, чтобы пересесть на диван. И приглашающе хлопнул Максиму по диванной кожзамовской обивке. Максим тихо опустился рядом, слушая, как приминается её поверхность.

— Я действительно сначала женился не на маме, — говорить отец старался ровно, но вся интонация из его голоса пропала начисто, так что в спокойствии его заподозрить было непросто. — А на её маме. Твоей бабке.

Игорь покосился на сына. Спина его сама собой сгорбилась, а пальцы сцепились на коленях, будто он проштрафившийся школьник.

Максиму обожгло затылок. Чего-то такого он и ожидал, но всё-таки надеялся. В желудке неприятно заныло. Но у отца был настолько непривычно робкий вид, что под его взглядом тот не смог ничего сказать. И даже не отвернулся в сторону.

Кажется, отца это немного ободрило — плечи его чуть распрямились, и продолжил он немного ловчее:

— Не могу сказать, что у нас была прямо любовь. Или хорошие отношения. Мы развелись.

— А мама? — уточнил Максим.

— А маму я любил, — вырвалось у Игоря с оттенком теплоты. Но понимая, как это можно трактовать, он собрался и, откинувшись на спинку дивана, продолжил уже суше. — Это было не так, как ты сейчас думаешь.

Он покосился на сына,

и тот пристыженно опустил голову.

— Она к тому времени была уже взрослой. И вообще… Там всё было сложно. Ну, не у нас, а с матерью её потом. В общем, об этом можно было бы написать книгу. И совсем не ту, о которой ты сейчас подумал.

Игорь криво усмехнулся, и Максим сдавленно фыркнул. То, что отец просто разговаривает с ним на такую щекотливую тему, хотя явно и не горит желанием, заставляло Максима ощущать что-то вроде гордости. За то, что он уже взрослый и от него не пытаются ничего скрывать. Но всё-таки кое-что прояснить нужно. Чтобы уж окончательно разогнать тучки в груди.

— А тебе всегда… моложе нравились? — осторожно спросил он, снова ожидая какой-нибудь не такой реакции.

Отец посмотрел на него, как на дурака, и Максиму уже от этого стало легче.

— Нравились бы всегда моложе — чего бы я на её матери стал жениться? — чуть раздражённо ответил Игорь. Но почти сразу смягчился, пытаясь перевести всё в шутку. — Я ж велел тебе не думать о той книге.

И, чуть помедлив, добавил:

— Мне, по-моему, до мамы вообще никто по-настоящему не нравился.

Отчего Максиму стало жарковато лицом. Но тут уж сам виноват. И, осмелев, раз уж зашла такая откровенность, задал последний вертящийся в голове вопрос:

— А… ты всё начал?

На этом Максиму окончательно стало жарко, особенно под серьёзным взглядом отца. Наверное, это был совсем уж интимный вопрос, и задавать его не стоило — нельзя же слишком сильно злоупотреблять откровенностью. Но Игорь смог ответить и на него:

— Не совсем. Я бы, думаю, тогда вообще ничего не смог начать.

Он легко улыбнулся, видя, что сын расслабляется и явно становится веселее. Кажется, он смог подобрать правильные слова для не самой простой ситуации. И от этого испытал гордость.

— А что потом было с её матерью?

Оказывается, вопрос всё-таки был не последним, но его Максим задал абсолютно спонтанно и ответ для него был не так, чтобы важен. Обычное праздное любопытство.

— Анька-то? — Игорь, как и сын, не спешить называть Лисину мать бабушкой. — Кажется, замуж опять вышла и в другой город уехала. Но лучше у мамы спроси — она, может, больше знает.

Максим машинально кивнул и не подумал что-то спрашивать у мамы.

Которая, кстати, уже вернулась — в прихожей зазвенел открываемый родным ключом звонок. Игорь встал с дивана и, касаясь Максимова плеча, легонько двинул его вперёд.

Вид у зашедшей Лисы был бодрый и весьма довольный жизнью. Швырнув сумку на тумбу, она принялась вылезать из ботинок, которые так и не завязли в болоте.

— Как дела? — поинтересовался Игорь, опираясь на дверной проём.

— Нормально, — ответила Лиса. — Из окна не выпала.