Странница
Шрифт:
– В мире довольно много амулетов из чешуи дракона.
Дракон захохотал.
– Много. Знаешь, случается, что драконы умирают. И люди радостно обдирают их на сувениры. То есть на амулеты. Только ведь мертвая чешуя не то, что живая. Разницу уловить способен, а, полукровка? Таких, как у нее, да еще не от черного дракона, а от такого, как я… как вы нас называете – золотыми? Это уникальная вещь. Кстати, Аиллена, если вдруг у тебя его сопрут, я пойму. Прилечу и спалю. Если голоден не буду. Он настроен только на тебя. Кстати, красивую штучку тебе эльфы сделали. Прямо мой портрет.
– Переговорное устройство, – пробормотала Лена. – Мобильник.
– Ага, – радостно загоготал дракон. – Рация! Спутниковый телефон!
Он никаких пассов не делал. Он вытащил откуда-то (откуда?) прибор и когтем указательного пальца нажал на нем пару кнопок.
– Идите. И не бойся ты своих возможностей. Ты баба нормальная, ты их во зло если и употребишь, то случайно, так что не страдай. И никакой мир тебя никуда не выкинет и не вкинет. Вернешься. Все. Идите.
Он повернулся к ним задом и отправился куда-то в глубь чернеющего коридора, презрительно помахивая хвостом. Как собака. Вот ведь приколист…
За спиной не было пещеры, был слепящий снег и темнеющий лес. Шут обнял ее за плечи и шагнул в глубокий снег.
– Может, я тебя понесу?
– Ага, сейчас. У меня же ног нету. Пойдем уж. Ты боялся?
– Да. И дракона боялся, и того, что он скажет, и того, что ты вдруг исчезнешь. Ты, если исчезнешь, возвращайся. Я буду ждать. Хоть год, хоть десять. Мне без тебя плохо. Знаешь, только увидел тебя среди эльфов на холме – будто что-то сразу изменилось, упорядочилось и стало правильно. Мгновенно. А потом вдруг стрела… И я сразу понял, что это конец. Что и минуты не осталось. Сплошная темнота, ничего не видел… А так хотел увидеть тебя. Потом можно было и умереть. И тут что-то огромное нависло, так больно стало, как никогда в жизни не было. Вообще ничего не осталось, кроме этой боли. А потом сразу – покой. Это, наверное, Милит стрелу выдернул и заклинание произнес. Не помню. Главное, потом глаза открываю – ты… Я Милиту должен.
– Оба вы друг другу должны. Или как раз не должны. Ты сможешь стать ему другом?
– Не знаю. Я постараюсь. Обещаю. Он о тебе заботился?
– Заботился обо мне Маркус, – вздохнула Лена, – Карис заботился. А Милит в окно лазил, потому что волновался о моем моральном облике.
– О чем?
– Неважно. Ой!
Лена провалилась в снег выше колен и застряла. Шут начал ее вытаскивать и тоже провалился, забарахтался, выкарабкался и все-таки вытянул ее. Сапожки были полны снега, хотя вроде бы довольно плотно прилегали к ноге. Ничего. Не страшно. Ничего не страшно!
Дракону она поверила сразу, может, еще потому, что припомнила многочисленные заявления о том, что ее желания реализуются. А ей так хотелось реализации именно этого желания – остаться с шутом, что поверилось против всякой логики. Мало ли что этот хохмач заявит, казалось бы, ведь больше издевался, чем всерьез говорил. Может, Лена просто соскучилась по привычным словам и приколам? А может, дракон эти слова и приколы выкопал где-то в ее подсознании – так, чтоб ее порадовать. Нравился он ей. Особенно удачным пародированием мультиков. Забавно. Мур вел себя так, как она и ждала. Сначала боялась до полусмерти, как и положено, а потом он покопался, видно, у нее в голове, увидел эти образы где-то глубоко и начал хохмить. Наверное, именно так он убрал ее страх. Разве можно бояться гримасничающего дракона, дракона, чешущего в затылке, помахивающего хвостом или обещающего кого-то съесть? Едят без предупреждений. Ага, вот именно поэтому она ему поверила: Мур успокоил ее по-своему, но вовсе не спешил успокаивать
Эльфы спешили навстречу, так же по колено проваливаясь в рыхлый снег. Гарвин без разговоров подхватил ее на руки. Лена даже оглянулась через его плечо: а не сделал ли Владыка то же самое с шутом? Нет, не сделал, просто поддерживал, и Лена почувствовала благодарность: шут трудно дышал и уже с трудом передвигал ноги. Какие Пути? Он еще совсем слабый, смерть просто так никому не дается. Странно, что Милит выглядит покрепче, впрочем, он эльф. Чистопородный.
Она положила голову на плечо Гарвина. Хочется тащить без малого шестьдесят килограммов – тащи. Развивай мускулатуру. А интересно, сколько она и правда весит? Когда-то было аж шестьдесят пять, не была она худышкой или даже стройняшкой. А тут похудела довольно заметно, но что восхитительно, платья все равно сидели очень даже недурно. Умеют тут шить по мерке. И никому не придет в голову сказать: «Это у тебя бока кривые, вот и платье плохо получается», даже если бока действительно кривые. Задача портнихи сделать так, чтобы бока казались прямыми. А уж что об обуви говорить, никогда в жизни не было у Лены настолько удобной обуви, она думать забыла о каких-то потертостях, хотя летом туфли носила на босу ногу. И даже особенно жарко не было, потому что никакой тебе синтетики. Мужчины вот сапоги носили – и ничего. Пардон, не воняло. И чистоплотны были не только эльфы, и это при отсутствии водопровода и горячей воды! Эльфы, занятые на строительстве и других тяжелых работах, летом мылись перед обедом, накачав ледяной колодезной воды, и еще веселились, друг друга обливали, и непременно вечером. Когда холодало, воду подогревали и мылись в палатке, чтоб ветром не обдувало. Хотя, как казалось Лене, у них не только слезные железы отсутствовали, но и потовые. Почти.
Гарвин поставил ее на участок, где снег был вытоптан. Наверное, старались с Владыкой… или просто Лена и шут отсутствовали долго, и они нервничали. Шут почти рухнул наземь, виновато посмотрел и признался:
– Устал.
– Странно, что ты вообще так шустро бегаешь, – усмехнулся Гарвин, – еще лежать должен. Кровь из тебя просто фонтаном била, и за эти пару минут половина вылилась, наверное. Видел бы ты свою куртку, когда ее еще не постирали.
– И хорошо, что не видел, – улыбнулся шут. – Можно я чуточку отдохну, Владыка?
– Скажи уж, что дракона…
– Гарвин! – рявкнул Лиасс.
– Испугался, – продолжил шут. – Да, испугался. Ты думаешь, мне стыдно?
– Он испугался, однако стоял перед ар-драконом, – сурово сказал Лиасс. – Когда ты научишься наконец понимать разницу между бесстрашием и мужеством?
Гарвин опустил глаза.
– Прости, полукровка. Я воспринимаю тебя как эльфа, и мне странно, что эльф может бояться дракона.
– А я не эльф. И боюсь не только драконов. Я смерти боюсь, например. А еще больше я боюсь потерять Лену, – сообщил шут, глядя на нее снизу вверх. – Будешь смеяться, но я боюсь грозы. Маленький был, ночевал в сарае, а туда молния ударила, я еле выбрался. Я боюсь некромантов.
– Всех? – удивился Гарвин. – Или только одного?
Шут поразмыслил.
– Крона – боюсь. Тебя – не очень. Может, потому, что ты мои внутренности в узлы не завязывал и сердце на куски не рвал.
– Это может сделать не только некромант, – тихо сказал Лиасс, – любой мало-мальски умелый маг может.
– Ну и что? Сделал-то именно некромант. Страх, Владыка, – это чувство, оно логике не поддается. Я знаю, что ты можешь со мной сделать еще и не то, что Крон по сравнению с тобой щенок подсосный, но тебя я не боюсь, а Крона – боюсь, хотя ты здесь, а Крон где-то в подземельях башни магов. Но ты ничего плохого не делал ни мне, ни кому-то другому на моих глазах, ты даже с разбойниками, которые Лену украли, обошелся очень мягко…