Странный дом, Нимфетки и другие истории (сборник)

Беар Гарри

– Ну что, пацаны, спасибо за все! – Надька подмигнула Хожу. – Но пора нам и честь знать. Через час наш поезд.

– Честь-то вам, конечно? В первую очередь… – хихикнул ироничный Яблоч.

– Проводите нас? – спросила Любашка у Дрона. – Ты ж обещал!

– А-то как же… Переоденусь только, – Дрон, рыгнув, отправился в палатку.

– Эй, Гаррик, а ты? – Надежда с надеждой посмотрела на Хожа. Тот, однако, не проявил особой активности. – Чего?

– У меня знаешь… нога что-то болит! – нашелся хитрющий крокодилоглаз. – Вас Дрон доведет, тут идти минут сорок пять, не больше.

– Понятно, сэр! – Надежда

отвернулась.

– А вот и я, – появился переодевшийся Вулич-старший. – Вперед!

– Я тоже пойду, – привстал было молоденький Гашик.

– Сиди уж! – синхронно рявкнули на него обе нимфы.

– Ну как хотите… – младший Вулич махнул рукой и счел нужным обидеться.

– Пока-пока, – Яблочкин все же чмокнул обеих нимф на прощание, а Любку даже хлопнул по попе. – Приходите еще раз и в большем количестве.

– Как-нидь в другой раз, – сделала книксен Любка. – Эй, Гаррик, поцелуешь на прощание? – перед Хожем стояла красавица Надька. – Может, мы и не увидимся больше.

– Ну, если ты хочешь… – Гаррик встал и прижал к себе деву. Нимфетка, прикрыв глаза, так сильно впилась в него, что Хож едва сумел оторвать ее от себя. От неожиданности он чуть было не встал ногою в тлеющий костер.

– Спасибо тебе, прощай! – махнул рукой сэр Гаррик.

– Прощай, – Надюха кивнула. – Я буду помнить тебя, – и она, уже не оборачиваясь, пошла к Дрону и Любке, отошедшим от костра и компании метров на двадцать. Люба волновалась, опасаясь опоздать на электричку, и что-то недовольно пищала.

– Твой-то брат, Гашик, хорош: на пацанок перешел, – хмыкнул Леня Прен. – Козлина!

– Это не пацанка, это шлюха… – прокомментировал Яблоч. – Хотя целуется здорово, ничего не скажу. Жаль, что они так рано сдернули…

– Ты бы, Антуан, помолчал лучше, – крокодилоглаз, потрясенный поцелуем своей нимфы, раздумывал, не броситься ли следом? Далеко они не ушли… Да только зачем.

– Она тебе хоть минет сделала? – нашел нужным проявить познания Яблоч. – Ну че ты, рассказывай! Эти девки ведь на все готовы.

– Они чудные, чудные, чудные… – только и вымолвил немногословный Хож.

– Да пошли вы все, озабоченные! – и Гашик, осушив чей-то недопитый стакан с портвейном, бросился в палатку. – Слушать тошно!

– А ты не слушай, – хохотнул Яблочкин. – За брата обиделся…

Дрон Вулич честно выполнил свой долг, доведя нимфеток до выхода из леса; оттуда до станции было рукой подать, да и рисоваться с юными девицами на перроне опытный Дрон не желал. Встретишь кого из знакомых, потом расспросами задолбают… С Надькой попрощался чопорно, только пожав ей руку, а вот Любашку снова от души потискал, даже получил от нее по губам за очередную сальную шутку. «Ты мне звони, – кивнула ему хитрая Любка. – Я же тебя сразу полюбила, ты знай!». Вулич важно кивнул: кто сомневается? В него и не такие киски влюблялись. Любка продолжала пищать: «Я сама, Дроша, к тебе в Билибинск приеду, ладно! Позависаем …». Дроныч раскланялся и пообещал позависать. Последний поцелуй милой подружки, тяжкие вздохи… Возвращаясь обратно к палаткам, Вулич, однако, порвал смятую пачку из-под сигарет, где был записан номер Любкиного телефона. Он был парень не промах, хитрющий Дрон, что там, читатель, греха таить.

Спустя десять минут нимфетки уже подлетали к станции железной дороги, где их ждала электричка до нужного им места на Земле.

Смеясь и подпрыгивая, они заскочили в последний вагон, тут же обернувшись розовощекими школьницами, гостившими здесь у чадолюбивой бабуси. До отправления еще оставалось минут пять, и наши крошки, не слишком опасаясь, принялись живо обсуждать события минувшей ночи. Пережив такие занятные и опасные приключения, в этот момент они казались себе почти счастливыми; а ведь, может быть, читатель, так оно и было!

Объявили отправление, и девчонки с интересом уставились в окно: они прощались с запомнившимся им сосновским пейзажем, они прощались с еще видневшимся из окна ласковым озером, они прощались с двумя отличными днями и ночами, так чудно проведенными вдали от скучных серых домов в сером поселке, куда они направлялись. Лето только вступало в свои основные права, все еще можно было повторить и не раз. «Как мы их, свинтусов, сделали! – визгнула Любка, снова мысленно пробежав свои приключения, и громко расхохоталась. – Слышь, Надюха, слышь! Этот козел очкастый, мне говорит: ты мол моя маленькая лесная находка, и я влюбился с первого взгляда, а у тебе есть одна маленькая штучка… Представляешь, борзеж?». Наденька, гораздо более искушенная и несколько расстроенная поступком Хожа, вздохнула и ничего не ответила своей младшей подружке. Да и что тут скажешь.

Вернувшийся Дрон Вулич застал возле костерка разброд и шатания. Прен умотал на озеро купаться, он пропустил сегодня рассвет и очень страдал от этого. Яблоч бессмысленно слонялся по полянке, не зная, куда себя деть. Гашик, сидевший у костровища и пивший чай, только завидев лоснящуюся физиономию братца, громко заметил: «За такое сажать надо! Она же, она…» и немедленно куда-то намылился, прихватив с собой ручку и блокнот. Дрон пробовал его успокоить, но был послан очень далеко и без хлеба. «А ты бы поменьше рылом щелкал, и тебе бы, брат, обломилось!» – крикнул старший Вулич вслед младшему…

Утомившийся Хож мирно спал в палатке, его богатырский храп явно диссонировал с красотой и свежестью наступившего июньского дня – увы, последнего в этом году. Яблочкин стал допытываться подробностей общения Дрона с Любкой, но тот только кривил лицо и уходил от прямых ответов. «Нечуткие вы с Хожем люди! – резюмировал Яблочкин. – Только о себе, паразиты, думаете… Этих шалав только так можно было на пятерых развести». Дрон выпил полстакана вермута и философски заметил: «Есть, друг Антошка, такое слово „любовь“! Ты не слышал?». Яблоч только горько поморщился: «Ну-ну, рассказывай мне про это».

Вулич-старший потер переносицу, еще налил себе, сел на бревно и важно заметил единственному слушателю: «Вот примерно такой же эпизод был у меня в деревне лет пять тому назад…». Антуан сплюнул, взял полотенце и потянулся на Сосновое: слушать теперь удачливого Дрона ему не очень-то хотелось. «Да присядь ты, Антон, сейчас вместе пойдем!» – и Вулич, ловко опрокинув в себя содержимое стакана, начал рассказывать старую «бородатую» байку, которую ему самому рассказали в пединститутской общаге пару месяцев назад и которая нас с тобой, читатель, уже ни капли не интересует. Антоша, подумав, сел на бревно и также налил вина себе; в конце концов, у них в запасе день и ночь, все еще переменится к лучшему, а у старших пацанов, действительно, всегда есть чему поучиться.