Странствия Лагардера
Шрифт:
ПУБЛИЧНОЕ ПОКАЯНИЕ
Ночные казни, происходившие за стенами Бастилии, вовсе не были тайными. Самое большее, что можно сказать, – это то, что на них не допускалась публика. За исключением нескольких несчастных, чьи имена ведомы истории, сложивших голову без суда по секретному приказу короля, все остальные преступники ложились на плаху по приговору суда и с соблюдением всех необходимых формальностей. Внутренний двор Бастилии был таким же признанным и законным местом казни, как Гревская площадь. Однако привилегией рубить головы в крепости обладал только «Месье де Пари» [1] .
1
«Monsieur de Paris» (фр.) – «Господин из Парижа». Так именовали главного палача королевства. (Здесь и далее примечания редакции.)
Эта тюрьма стала объектом ненависти – ненависти
2
Филипп Лотарингский титул герцога Неверского получил от рода Мазарини; Людовик XIV благосклонно относился к новому герцогу Неверскому, отличавшемуся литературным талантом. О дружбе трех Филиппов и убийстве Невера рассказывает Поль Феваль-отец в своем романе «Горбун, или Маленький Парижанин». Роман этот является второй книгой из цикла «История Горбуна»;
3
Огненная палата, чрезвычайный судебный орган, судивший преступников, принадлежавших к знатным родам Франции. Со времени правления Франциска I так назывались трибуналы при парижском и провинциальных парламентах Франции, созданные для суда над еретиками; в период Регентства в них судили откупщиков. В 1679 г. по приказу Людовика XIV Огненная палата судила виновных в отравлениях и колдовстве.
Похоронный перезвон Сен-Шапель привел в необыкновенное волнение все простонародные кварталы города. В отличие от нашей эпохи, в те времена новости передавались из уст в уста, – но именно поэтому все устремлялись к месту событий, дабы судить о них по собственному разумению. В одно мгновение толпа запрудила все подступы к Шатле и ко дворцу. Когда зловещий кортеж, выйдя из ворот Коссон, двинулся по улице Сен-Дени, по обеим сторонам ее уже расположилось не меньше десяти тысяч зевак. Никто из них не знал шевалье Анри де Лагардера. Обычно среди любого сборища находятся люди, могущие назвать по имени осужденного, – сегодня же все пребывали в полном неведении. Однако в подобных случаях неведение нисколько не мешает толкам, – напротив, оно порождает множество самых разнообразных предположений. Вместо одного неизвестного имени возникает сотня имен. Всего за несколько минут на Лагардера взвалили самые известные политические, равно как и прочие, преступления последних лет, и толпа с жаром обвиняла во всех грехах этого красавца, который шел со связанными руками в окружении четырех гвардейцев с обнаженными шпагами. Рядом с ним выступал исповедник-доминиканец с бледным лицом и пылающим взором: он указывал на небо медным крестом, размахивая им наподобие меча. Открывали и замыкали шествие конные лучники. В толпе слышалось:
– Он к нам прямо из Испании [4] заявился. Альберони ему посулил тысячу двойных пистолей, чтобы мутил воду во Франции.
– Вот оно как! То-то он с монаха глаз не сводит. Небось много чего надо отмаливать!
– Посмотрите, мадам Дюдуи, какой прекрасный парик получился бы из этих чудесных белокурых волос!
В другом месте судачили:
– Он у герцогини Мэнской [5] был в секретарях. Ему поручили похитить маленького короля в ту ночь, когда монсеньор регент [6] устраивал бал в Пале-Рояле.
4
На протяжении XVII в. Франция неоднократно вела военные действия против Испании. Здесь парижане пытаются обвинить Лагардера в шпионаже в пользу Испании;
5
Анна Луиза Бенедикта де Бурбон-Конде (1676—1753), жена Луи Огюста Бурбона (1670—1736), герцога Мэнского, старшего побочного сына Людовика XIV и маркизы де Монтеспан. Ее двор в Со неподалеку от Парижа считался одним из самых блестящих дворов Европы того времени;
6
ко времени смерти Людовика XIV будущему королю Людовику XV не исполнилось еще и шести лет, и поэтому вместо него правил Регентский совет, который возглавил Филипп Орлеанский, один из трех друживших в юности Филиппов;
– А на что им маленький король?
– Чтобы увезти в Бретань. А его королевское высочество они
Чуть дальше:
– Он затаился во Дворе Фонтанов и поджидал господина Лоу [7] , чтобы ударить его кинжалом, улучив удобный момент…
– Какое гнусное злодеяние! Весь Париж был бы разорен дотла…
Когда кортеж достиг угла улицы Феронри, раздался целый хор визгливых женских голосов. Улица дю Шантр была в двух шагах, и здесь собрались мамаша Балао, тетка Дюран, мамаша Гишар, равно как и прочие хорошо знакомые нам кумушки. Они сразу признали таинственного мэтра Луи, у которого находились в услужении госпожа Франсуаза и маленький Жан-Мари Берришон.
7
Жан (Джон) Лоу (1671—1729), французский финансист шотландского происхождения, в 1716 г. основал во Франции частный банк с правом выпуска банкнот. Банкир Лоу был теоретиком кредитной системы. В 1718 г. банк Лоу был преобразован в королевский. В январе 1720 г. Лоу стал генеральным контролером финансов. Стремление откупщиков отстранить Лоу от контроля над финансами привело вскоре к краху и банкротству банка. В декабре 1720 г. Лоу бежал из Франции. Разорились десятки тысяч людей, а правительство было вынуждено признать государственное банкротство.
– Гляньте-ка! – вскричала мамаша Балао. – Разве я не говорила, что добром это не кончится?
– Сразу надо было на него донести, – промолвила, поджав губы, мамаша Гишар. – Слыханное ли дело: скрываться от соседей?
– А рожа какая наглая, господи прости! – вторила тетка Дюран.
Другие же вспоминали уродца горбуна и красивую девушку, которая пела, сидя у окна. И добрые женщины убежденно восклицали, провожая взглядом зловещую процессию:
– Да уж, про этого не скажешь, что зазря попался!
Зрители не рисковали забегать далеко вперед, поскольку не знали, куда именно направляется кортеж. Лучники и гвардейцы хранили на сей счет многозначительное молчание. Во все времена этим славным служителям закона доставляло несказанное наслаждение мучить толпу, изнывающую в неведении. Пока не миновали рыночную площадь, опытные люди утверждали, что осужденного поведут к бойне Невинных младенцев, где был установлен позорный столб. Однако рыночная площадь вскоре осталась позади.
Кортеж, проследовав по улице Сен-Дени, свернул на маленькую улочку Сен-Маглуар. Передние зрители увидели тогда два факела, зажженные у ворот кладбища; это обстоятельство вызвало множество новых догадок и предположений. Но даже знатоки умолкли, когда случилось неожиданное происшествие, известное нашему читателю: регент приказал доставить осужденного в парадную залу Неверского дворца.
Конвой скрылся во внутреннем дворе, а толпа, заняв позицию на улице Сен-Маглуар, приготовилась к ожиданию.
Церковь Сен-Маглуар, бывшая некогда часовней монастыря, носившего то же имя, стала центром прихода полтора века назад. Монахи удалились в обитель Сен-Жак-дю-О-Па. Церковь была перестроена в 1630 году и первый камень заложил в ее основание брат короля Людовика XIII [8] . Она была небольшой, но располагалась посреди самого обширного, парижского кладбища.
8
Людовик XIII (1601—1643), сын Генриха IV и Марии Медичи, король Франции с 1610 г. Во время его правления происходит укрепление абсолютизма, нарастает конфликт между Францией и Испанией в борьбе за господство в Европе. В 1635 г. Франция втягивается в тридцатилетнюю войну;
При больнице, стоявшей с .восточной стороны, также находилась часовня, отчего кривой переулок, поднимавшийся с улицы Сен-Маглуар на улицу Урс, получил название Дёзеглиз – улица Двух церквей.
В стене, окружавшей кладбище, было три входа: главный – с улицы Сен-Маглуар; второй – с улицы Дёзеглиз; третий – из безымянного переулка, который возвращался к улице Сен-Маглуар, обежав церковь сзади; сюда же выходил фасад особняка, принадлежавшего принцу Гонзага [9] . Кроме того, в стене была пробита брешь, дабы на кладбище могла свободно проходить процессия с реликвиями святого Гервазия.
9
Филипп де Гонзага, герцог Мантуанский, потомок знатного итальянского рода (с 1433 г. – маркизы, с 1530 г. – герцоги, с 1328 по 1708 г. правили Мантуей). Один из трех знаменитых Филиппов; в романе «Горбун, или Маленький Парижанин» Филипп Гонзага – убийца Филиппа Неверского.
Церковь, бедная и малолюдная, выходила на улицу Сен-Дени; в начале нашего века она еще существовала, ныне здесь стоит дом под номером 166. К кладбищу были обращены две двери. Уже много лет вокруг церкви никого не хоронили. Большая часть горожан обретала вечный покой за пределами Парижа. Только за четырьмя или пятью знатными семействами сохранилось право производить погребение умерших сородичей на городских кладбищах. Дому Неверов принадлежала надгробная часовня, которая была их ленным владением.