Странствующий рыцарь
Шрифт:
На его поясе висел меч, но другое его оружие заставило Бертелиса презрительно поморщиться. За плечом Дитер Вешлер носил длинноствольный мушкет, а за пояс его были заткнуты три пистолета.
В Бретонии оружие, убивающее на расстоянии, считалось оружием для трусов, и ни один рыцарь и не помыслил бы осквернить себя, используя в бою лук или арбалет — если только на охоте.
Использовать такое оружие на поле боя могли только простолюдины, ибо нет никакой славы в том, чтобы разить врага издалека. Оружием благородного воина были меч и копье, булава и моргенштерн. Лишь те, у кого не было
Огнестрельное оружие было в Бретонии чем-то почти неслыханным, но Дитер с гордостью рассказал, что оно очень популярно в богатых провинциях Империи, явно не замечая, что рыцари слушают его без особого энтузиазма.
С изумлением Калар узнал, что Дитер является кровным родичем самого Императора, и таким образом, одним из знатнейших людей Империи. Калар заметил, что Бертелис тоже этим удивлен. Барон Монкадас сказал, что Дитер — его гость, и приехал в Бастонь, чтобы больше узнать о Бретонии и упрочить связи между двумя великими государствами. Сын барона, по его словам, сейчас был гостем в Империи, в далеком городе под названием Альтдорф, и был принят во дворце самого Императора.
— Не нравится он мне, — заявил Бертелис позже, когда братьев никто не слышал. — Должно быть, люди Империи слабы, если их дворяне одеваются как торговцы и носят оружие простолюдинов.
— Возможно, — уклончиво ответил Калар. — Хотя я бы побеседовал с ним еще, — добавил он, секунду помолчав.
Бертелис удивленно поднял бровь.
— Зачем?
Калар пожал плечами.
— Чтобы больше узнать о его стране, их обычаях, о том, как они живут.
Мне интересно.
Бертелис фыркнул, покачав головой.
* * *
Дождь стал лить еще сильнее, превращая дорогу в вязкое болото.
Вода затекала под доспехи Калара. Лошади с трудом брели по грязи сквозь ливень, пока наконец войску не было приказано остановиться.
Рыцари молча сидели на своих конях, пока крестьяне, увязая в грязи, ставили для них палатки и разжигали костры, чтобы приготовить пищу.
Сидя под холщовым тентом, Калар и Бертелис смотрели, как дождь льет с удвоенной силой. Вскоре в небесах послышались раскаты грома, и привязанные кони заржали в страхе. Перед молодыми рыцарями стоял стол с остатками их обеда. Калар задумчиво постукивал пальцами по кубку, глядя, как крестьяне суетятся под дождем, бегая по разным поручениям.
В небе ослепительно сверкнула молния, и спустя несколько секунд раздался удар грома, раскатившийся по окружавшему их мрачному пейзажу. Бертелис с унылым выражением лица смотрел на ливень.
Обглодав кость, он швырнул ее на улицу, в дождь, злясь, что пришлось задержаться по пути на войну.
Калар равнодушно смотрел, как двое крестьян кинулись по грязи к брошенной кости. Один из них был горбатый и заметно хромал, а второй был поменьше и похож на хорька.
— Ставлю золотую крону на мелкого, — сказал Бертелис.
— Ставка принята, — ответил Калар.
Горбатый был ближе, но на бегу он споткнулся и тяжело шлепнулся в грязь. Бертелис засмеялся и протянул руку за выигрышем,
— Подожди, — сказал Калар, наблюдая, как горбун поднялся с земли и бросился на соперника, свалив его в грязь. Бертелис расхохотался и криками стал подбадривать дерущихся крестьян, катавшихся по грязи.
Когда горбун залез на коротышку и начал лупить того кулаками по лицу, Бертелис разочарованно всплеснул руками. Наконец горбатый отошел от поверженного противника и подобрал кость.
— Эй, ты! — крикнул Бертелис, встав. Горбун застыл. — Да, ты! Иди сюда!
Горбун пугливо оглянулся, заталкивая кость в глубокий карман своей туники. Мгновение казалось, что сейчас крестьянин бросится бежать, но он явно трезво оценил свои шансы и поковылял к рыцарям.
Заметно хромая, горбун подошел к ним, натянув на лицо капюшон.
Позади его побитый соперник, шатаясь, поднялся на ноги и побрел прочь под дождем. Калар с изумлением увидел, что это была женщина, и покачал головой.
Горбун, опустив голову, остановился перед холщовым навесом, защищавшим рыцарей от дождя, — Да, мой лорд? — смиренно произнес крестьянин.
— Сними капюшон, — приказал Бертелис.
Весьма неохотно простолюдин исполнил приказ. Калар увидел, что крестьянин оказался уродливой скотиной с выпирающими челюстями и неровно расположенными глазами, и был весь заляпан грязью.
— Из-за тебя я потерял золотую крону, мужик, — угрожающе сказал Бертелис. Крестьянин со страхом поглядел на возвышавшегося над ним рыцаря, и снова опустил глаза.
— Простите, мой лорд, — промямлил он, явно не зная, о чем идет речь.
— Ну, и что ты будешь делать?
— Мм… — проблеял несчастный, нервно переступая с ноги на ногу. — Я… э…
Калар, прищурившись, посмотрел на крестьянина. Было в этом простолюдине что-то знакомое, но Калар не мог сказать, что именно.
— Я скажу тебе, что ты можешь сделать. Нам с братом нужно какое-нибудь развлечение, а ты по виду вполне сойдешь за шута. Пляши.
Крестьянин побледнел, беззвучно открывая и закрывая рот. Он бросил взгляд на Калара, который все еще пристально рассматривал его, и быстро отвернулся.
— Я… я не умею, мой лорд, — промямлил он.
— Ну, хотя бы попытайся. Спляши для нас.
— Да оставь ты его в покое, — проворчал Калар.
— Нет уж, брат, — ответил Бертелис. — Без танца я его не отпущу. Ну, давай же. Пляши!
Несчастный горбун начал скакать с ноги на ногу, и Бертелис взревел от хохота, захлопав в ладоши. Очевидно, ободренный произведенным эффектом, крестьянин стал скакать более энергично, и размахивать руками.
— То-то же! А говорил, что не умеешь! — сквозь хохот произнес Бертелис. Калар и сам не мог сдержать смеха. Жалкий крестьянин, глупо улыбаясь, закружился на месте, что было встречено новым взрывом смеха. Калар привык к тому, что его брат любил подвергать простолюдинов всяческим издевательствам при любой возможности, но нельзя было не признать, что зрелище этого жалкого существа, скачущего под дождем, было весьма забавным. Из кармана крестьянина высунулась черная мохнатая голова крысы, что вызвало у братьев новый приступ хохота.