Страшные фОшЫсты и жуткие жЫды
Шрифт:
До куршевельской истории были традиционные заходы через прокуратуру – не лионскую, нашу; были воспитательные беседы. Но главного довода не было. А теперь он появился. «Дорогой Владимир Олегович! Мы понимаем, что вы мужчина правильный, солидный. Опять же покаялись и не жадничаете сверх меры, делитесь. Но вот ведь какая незадача. Вы однозначно ассоциируетесь с этим неправильным товарищем Прохоровым. И когда отстаиваете свои законные интересы, то автоматически защищаете беззаконные интересы Михаила Дмитриевича. Потому что у вас как у братьев – все поровну. Раньше это было еще как-то терпимо, но теперь, после истории с малолетками, фу, даже говорить стыдно, как же вы будете решать вопросы на высшем уровне? Гарант Конституции не сможет вас принимать, потому что для него это потеря лица, да и как вы после всего случившегося будете смотреть в глаза Гаранту? Давайте решать по-хорошему. Разводитесь, что ли. В личном качестве к вам претензий нет, и заживем тихо и счастливо. А этот, который с малолетками,
Довод убедительный. Управлять стратегически важной компанией и не иметь возможности являться пред светлые очи – невозможно. Нужно расставаться. А значит, уступать последнюю линию обороны. Конечно, можно последний раз потянуть резину, до предела запутать теперь уже свои собственные, внутренние переговоры. Но рано или поздно все равно они будет завершены. И тогда отступать будет уже некуда. Не только плохому гуляке Михаилу Дмитриевичу, но и хорошему семьянину Владимиру Олеговичу.
Какой из всего этого можно сделать вывод? Да примерно такой, который звучал уже после дела генерального прокурора Скуратова: всем можно, а тебе нельзя. Ни в политике, ни в личной жизни. Если бы Михаил Прохоров был просто вольным акционером группы «Интеррос», он мог бы шалить как угодно, где угодно и с кем угодно: это его личное дело. Но тогда и на результаты производства он повлиять не может; его дело – получать дивиденды и контролировать наемных менеджеров. А будучи реальным управляющим своего собственного дела, он должен вести себя как положено управляющему: скромно, безупречно, скучно. Галстук под горло, обтекаемая речь, в девять вечера домой, к семейству. В одиннадцать спать, к семи тридцати в офис. Большие деньги дают не большую свободу, а большую ответственность; миллиардер не может себе позволить того, что запросто позволяет нищий студент. Если, конечно, хочет остаться миллиардером.
Карикатуры и Дарвин
На неделе между 5 и 11 февраля. – В России Генпрокуратура предъявила новые обвинения Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву – в хищении 23 миллиардов долларов и отмывании этих средств под видом благотворительности. Началось формирование Центральной избирательной комиссии нового созыва. – А во Франции – очередной карикатурный скандал.
В центре общего внимания – публикация пародийных картинок, изображающих пророка. Мусульманская общественность во главе со специальным советом, который в свое время (после парижских погромов) создал при своем министерстве Николя Саркози, требует жертвенной крови редактора, разместившего рисунки в газете; в смысле – суда и увольнения. Сам Николя Саркози резко против; весело улыбаясь, он разъясняет корреспондентам свою позицию: лучше пусть будет слишком много карикатур, чем слишком мало, он понимает чувства верующих, но они должны смириться с тем, что живут в стране, традиция которой запрещает запрещать насмешку, в том числе над религией. В ответ мусульмане грозят распустить примирительный совет и пойти медийной войной на нехорошего Саркози. Напрасно; эта война лишь укрепит его позиции, добавит шансы в президентской гонке. Потому что он стоит на страже ценностей Французской республики. И нация это одобрит. Даже те, кто борется за права мусульман в европейском мире. Обижать при найме на работу не дадим, дискриминацию осудим, но карикатуры запрещать не станем. Чувство юмора, вольная ирония и кухня – основы традиции. Сегодня вы мешаете смеяться, завтра устриц есть запретите, поставите под сомнение луковый суп и андуенские сосиски; что тогда от Франции останется?
Что тут сказать? Хорошо французам, они знают, в чем заключается их традиция. Сама по себе традиция может быть сколь угодно глупой (или сколь угодно умной); важно лишь, что она есть и, значит, есть пока консенсус по вопросу о том, что допустимо, что недопустимо, что следует терпеть, а что порицать. В такой ситуации можно быть сторонником традиции, а можно быть ее противником, то есть диссидентом; можно ей следовать, а можно дерзко нарушать. Политическая, гражданская картина мира отцентрована и сфокусирована; ничего расплывчатого, двусмысленного: занимайте места согласно купленных билетов, определяйтесь, где вы, за или против.
Проблемы начинаются, когда в едином европейском пространстве сталкиваются разные национальные традиции; то, что самоочевидно во Франции, не столь однозначно в Италии. Попробуем спроецировать недавний российский конфликт (девочка Маша Шрайбер подала иск против преподавания дарвиновской теории в школе) на европейскую почву: как среагировало бы тамошнее общество на аналогичные судебные претензии?
Во Франции девочке не поздоровилось бы; светское государство отрицает право выносить учебные суждения на основе церковной позиции; веруй себе за пределами школы, а в школе изволь изучать науку. В Италии все было бы не так однозначно; сильная, энергичная католическая общественность Марию Шрайбер поддержала бы, левые – осудили бы; что же до решения суда, то его не просчитаешь. Смотря в каком городе, коммунистическом или католическом; смотря в каком суде.
Как будет Европа примирять и выравнивать свои
Впрочем, во всяком недостатке скрыто свое преимущество. То отсутствие единых ценностных оснований, которое объединяет большинство жителей России (объединяет – отсутствие), дает шанс сформировать традицию заново. В соответствии с новой исторической судьбой, в соотнесенности с реальными задачами, которые ставит перед страной и миром XXI век. А эти задачи невозможно будет решить, если нам извне предпишут жесткий набор правильных взглядов. По французскому ли, по итальянскому ли образцу. Нынешний мир устроен так, что одолеть все его препятствия может лишь человек, привыкший лично выбирать свою судьбу, свои взгляды, убеждения, и лично отвечать за сделанный выбор. Ценностью является не следование предложенной цели; ценностью является умение понять разные логики и осознанно выбрать – свою.
Что из этого следует – применительно к истории «Шрайбер против Дарвина»? То, что российской школе не могут диктовать готовые взгляды ни наука, ни вера. Подчеркиваю: именно взгляды; мы сейчас говорим не о наборе достоверных фактов, которые предлагает школе именно наука, и только она, а об интеллектуальных теориях, которые интерпретируют эти факты. Интерпретируют рационально или иррационально. Но всегда – основываясь на предположениях и допущениях. С этой точки зрения Шрайбер одновременно и права, и не права. Права, протестуя против навязывания одной-единственной картины мира, одной-единственной теории. Не права, требуя убрать Дарвина из школьной программы. Ученик должен знать и о дарвинизме, и об антидарвинизме; и о научной интерпретации, и о религиозной; чтобы в конце концов самостоятельно выбрать, из чего он будет исходит в своей дальнейшей жизни: из эмоциональной веры или из научного знания. А может, из того и другого – сразу? Не находя неразрешимых противоречий между этими подходами. Как не находили их на самом деле ни Дарвин, ни Павлов, ни многие другие великие ученые.
Страшные Фошысты и жуткие Жыды
На неделе между 12 и 18 февраля. – Путин выступил в Мюнхене – и высказал Америке и Западу все, что наболело. Сегодня в мире – один центр власти и силы, Америка; Америка ни с кем не считается; НАТО продолжает расширяться – несмотря на прямые гарантии нераспространения, которые были условием объединения ГДР и ФРГ; на западные рынки не пускают; российское решение ядерной проблемы Ирана не рассматривается. – Все заговорили о новой холодной войне. – Объявлено о перестановках в правительстве; Сергей Иванов перестал быть министром обороны и стал первым вице-премьером – уравнявшись в административных правах с Медведевым; пошли слухи, что полку преемников прибыло: Сергей Нарышкин получил ранг вице-премьера; Анатолий Сердюков из налоговой службы возглавил Российскую армию. – Тем временем в Москве правозащитники обсуждали проблемы национализма.
Название отсылает к статье одного из отцов-основателей русского Живого журнала Романа Лейбова; разочаровавшись в интеллектуальном потенциале ЖЖ, он язвительно написал о том, кто наводнил свободное пространство блогов. Среди прочих уродов были помянуты недобрым словом Страшные Фошысты и Жуткие Жыды. Эта оговорка важна по двум причинам. Во-первых, нехорошо приписывать себе чужую шутку, особенно удачную. Во-вторых, это алиби. На тот случай, если стражи леволиберальной истины, люди, как правило, серьезные до катастрофизма, решат, что я это всерьез. Про Жыдов. На то, чтобы они согласились шутливо говорить о Фошыстах, даже и не надеюсь.