Страшные фОшЫсты и жуткие жЫды
Шрифт:
Что до нынешней ситуации, то сейчас выстроены заградительные отряды – на случай, если полыхнет; подведена законодательная база под охранительные репрессии, ежели понадобятся. Но содержательно? Но политически? Разве активному меньшинству оставлены открытые формы легального оппонирования сомнительным идеям и сопротивления опасным – с его точки зрения – тенденциям? Может быть, у нас на глазах не произошло измельчание и затаптывание информационного поля, причем даже тихого газетного ряда? Разве в уважаемом издании нельзя теперь прочесть на первой полосе «Партия реальных дел уверенно выигрывает выборы»? Или, может быть, крупных людей не отодвинули в глухую тень, а на поверхность не подняли комсомольцев новой формации вроде того же федерального комиссара «Наших» т. Якеменко, про которого ничего
О последних региональных выборах можно написать двумя взаимоисключающими способами: панически и стоически. Смотря с какой точки зрения на происходящее посмотреть. С точки зрения демократических норм и процедур – или с точки зрения будущего. Попробуем зайти в проблему с обоих концов; так в музее разглядывают скульптуру, огибая ее со всех сторон, цокают языком, изумляются, создают эффект объема.
С точки зрения процедур (то есть собственно выборов) во многих местах мы имели полное безобразие, издевательскую пародию на состязательный процесс. Не только потому, что отменен порог явки, запрещен кандидат «против всех». Системное отстранение от участия в выборах неугодных партий – куда важнее. Об отстреле кандидатов в Дагестане умолчим; будем считать, что здесь просто перепутали траурные урны с урнами для голосования. Но Питер? Такого количества незастенчивых нарушений город не помнит давно. А Томск? Могу сослаться не на чужие репортажи, а на свои собственные наблюдения. По крайней мере до утра воскресенья 11 марта рекламные щиты «Единой России» не были убраны…
Все это тем более странно, что «ЕР» и так победила бы. Да, цифры были бы не те: не 69—65–50 процентов, а 40—30–25. Но для политического доминирования в большинстве регионов более чем достаточно. При одном условии: потребовалось бы управлять не бюрократическими методами, а собственно политически. Взаимодействуя с оппонентами, создавая коалиции, вовлекая людей с иными взглядами в механизмы управления. Однако ж именно это условие и невыполнимо; политический процесс адаптирован к уровню бюрократической логики; система согласованных назначений, номенклатурная схема работы с кадрами исключает открытую конкуренцию. Выборы, даже если ты имеешь все шансы оказаться первым, страшат, как вполне здорового, но закомплексованного мужчину страшит встреча с живой женщиной. Из плоти и крови. Неуправляемой. Тем и интересной. Но пугающей: а вдруг ничего не выйдет?
Имитация выборного процесса подошла к роковой черте. За которой он вообще теряет смысл. Как давно уже не имеют смысла прямые выборы губернаторов. Как теряют смысл выборные мэры; им и нам внятно объяснили, что выборные мэры живут по законам фильма «Джентльмены удачи»: украл, выпил – в тюрьму: романтика! Может быть, и проверенных депутатов честнее было бы сразу расписать по утвержденным группам? Ты в «ЕР», ты в «СР», ты к коммунистам, ты к ЛДПР, а ты, может быть, в СПС. Если мы решим, что это будет нужно. Так будет дешевле, а результат, в принципе, тот же.
И вот тут обойдем муляж скульптуры под названием Выборы; заглянем с противоположной стороны. И обнаружим доводы за сохранение выборной модели как таковой. Даже если она работает вхолостую и может быть безболезненно заменена механизмом откровенного назначения политиков на заранее утвержденные роли в соответствии с квотами. Политические мышцы все равно необходимо тренировать. Когда тебя не выпускают на открытый стадион, упрямо прыгай через козла в душном спортзале. Потому что привычка к процессу позволит сохранить форму до тех неизбежных времен, когда ситуация по тем или иным причинам переменится и политический состязательный процесс будет перезапущен. В соответствии с законами эволюции, на что все еще сохраняется надежда. Или, увы, в соответствии с другими законами, которых никто не отменял. Более того. Тем, кто сейчас заранее обречен на поражение, куда полезней участвовать
Разрешение прошлого: запрещение будущего
На неделе между 19 и 25 марта. – В Польше объявлено о предстоящей люстрации.
Польшей правят братья Качиньские, так похожие на Электроников, на Болека и Лёлека, на веселых пекарей или на отважных поварят. Сначала братья поделили между собою посты президента и премьера, устроили во власти семейный подряд, а теперь принялись месить политических оппонентов. В скором времени откроют все секретные архивы – в той части, что касается спецслужб; журналисты, чиновники, политики обязаны будут сами на себя донести – если виновны в соучастии, или получить справку о полном и безоговорочном оправдании. Не был, не стучал, не сотрудничал.
Польские интеллектуалы возмущаются; с ними солидарна русская интеллигенция. Причем именно та ее часть, которая в КГБ не вляпалась, не поддалась соблазну доносительства и соучастия в гнилых делах советской власти. Например, историко-просветительское общество «Мемориал». Доводы просты и очевидны: вместо очищения получится очередная грязь, начнется сведение счетов, тотальное подавление инакомыслия, моральное уничтожение врагов, отказ от презумпции невиновности. Можно будет печатно оглашать имена агентов; в случае ошибки архивиста, сбоя компьютера, провокации скандального хроникера невинная жертва всеобщей чистки должна через суд доказать свою непричастность. А то, что имя уже запачкано, кого это волнует?..
Боюсь, что в своем запоздалом рвении к чистоте общепольских рядов Качиньские нанесли удар не только по своей стране; они навредили и нам. Посмотрев со стороны на бурный процесс люстрации без берегов, наши либералы перекрестятся (крестящийся либерал; интересное зрелище): какое счастье, что мы удержались от этого шага осенью 1991-го! От скольких бед избавили Россию в целом и себя в частности! Не дали авторитарному Ельцину судебно признать коммунизм преступлением, не допустили охоты на ведьм, не позволили провести реституцию… Ну да, не позволили, не допустили, не дали. Спрашивается, что получили в итоге? Старые песни о главном, советский гимн, резкое сужение публичной сферы. И самое главное: невозможность вслух сказать о том, что стукаческая связь с КГБ пачкает доброе имя журналиста, политика, чиновника.
В лучшем случае не поймут, в худшем засмеют. Проблема нынешней Польши – в неумном и топорном использовании тонкой политической настройки под названием «люстрация»; наша проблема – в том, что неосмысленное, непреодоленное и не отстраненное от власти прошлое, описав круг, вернулось к нам с другой стороны и перекрыло дорогу в будущее. Последовательная и неуклонная советизация общего строя жизни – это уже не только пиаровский ответ на запросы усталых масс; это осознанная и почти до конца отстроенная система управления. Основанная на неполном уважении к личности и полном уважении к структуре, клану, команде, во главе которой стоит единственная на всю страну суверенная и общепризнанная личность. Обезличенным обществом всегда руководит персоналистская власть.
Тогда, осенью 1991 года, демократами была совершена типичная подмена тезиса. Совершена безо всякого давления извне, понуждения и понукания. Люстрация? Да ведь это путь к гражданской войне! Какая может быть люстрация в стране, четыре поколения которой выросли под колпаком? Мыслимо ли преследовать членов партии, в которой состояли многие миллионы? И о какой реституции вы говорите после семидесяти лет обобществления? Изымать, что ли, земли под предприятиями? Возвращать уральские заводы? Выселять людей из отобранных домов? Они немедленно поднимутся, сметут вас вместе со всей демократией, и, положа руку на сердце, правильно сделают. Предельно сложную задачу упрощенно описали, объявили неисполнимой, облегченно вздохнули – и отошли в сторону.