Страшные сказки Бретани
Шрифт:
— Покажите руку, — Эжени медленно опустила оружие. Леон пожал плечами, снова сел на кровать, стащил перчатку и закатал рукав, обнажив левое запястье, перемотанное чем-то, похожим на покрытый засохшей кровью кружевной платок.
— Изабелла любезно поделилась со мной своим платком, — объяснил бывший капитан, разматывая повязку. Под ней обнаружился след укуса — впрочем, уже не кровоточащий, не гноящийся и без малейших следов воспаления. Эжени протянула руку, чтобы коснуться его, но потом резко отдёрнула кисть, боясь причинить боль. Она могла бы залечить рану, но не хотела проявлять свои способности при Изабелле. Леон, похоже, понял это — он едва заметно кивнул, взглянув в глаза Эжени, и принялся вновь заматывать платок.
— Любопытно, — вампирша, стоя у двери, с интересом рассматривала их,
— Неужели это так заметно? — усмехнулся Леон.
— Это вас не касается, — одновременно с ним сухо ответила Эжени.
— Нет, не заметно, но я неплохо разбираюсь в людях — за пятьдесят три года научилась, — Изабелла улыбнулась, обнажив белые ровные зубы — пока что совершенно человеческие. — И разумеется, это меня абсолютно не касается.
— Вам пятьдесят три? — Леон приподнял брови. — По вам не скажешь.
— Я была обращена в двадцать три и пью кровь вот уже тридцать лет, — ответила она, проходя по комнате и опускаясь на стул. — По мне, так это не самая большая цена, которую приходится платить за вечную молодость.
— Особенно если учесть, что платите её не вы, а другие, — резко ответила Эжени. — Люди, у которых вы пьёте кровь!
— Я уже давно не нападаю на людей! — вскинулась Изабелла. — В молодости, когда я только привыкала к своей силе, было всякое, не скрою и не стану изображать из себя святую невинность. Мне случалось опустошать людей досуха. Но вы ведь не станете жалеть толпу мужланов, решивших, что одинокая девица, идущая поздно вечером по улице, станет для них лёгкой добычей?
— Не стану, — покачала головой Эжени, живо вспомнив грубые пальцы и сбитое дыхание навалившегося на неё Антуана де Лавуаля. Будь у неё тогда вампирские клыки вместо магии, она не раздумывая вонзила бы их в горло насильника.
— Если ты вампир-женщина, особенно молодая и красивая, тебе не составит труда найти себе пищу, — продолжала Изабелла. — Раз мужчины смотрят на тебя как на добычу, почему ты должна смотреть на них иначе? Но обескровленные тела вызывают подозрение, начинают ходить слухи, люди вооружаются серебром и осиновыми кольями. Волей-неволей приходится менять тактику. Мне везло — я находила мужчин, которые готовы были отдавать мне свою кровь в обмен за любовь. Но я ни одному из них не давала ложных обещаний! — вновь вскинулась она. — Никого из них я не обещала сделать вампиром — и не сделала. Чем больше будет вампиров, тем труднее нам будет найти пищу, и рано или поздно мы перегрызём друг друга — если, конечно, люди не доберутся до нас раньше.
— Человек, убитый на берегу, был вашим любовником? — спросила Эжени.
— Этьен… — глаза Изабеллы затуманились. — Да, он был моим любовником и моим другом, он отдал мне свою кровь и своё сердце, в конце концов отдал за меня жизнь, а я не смогла спасти его. Он был умнее других, намного умнее — никогда не просил меня сделать его вампиром, зная, что я откажу. Когда за мной начал охотиться де Сен-Жермен, я предлагала Этьену расстаться, но он сказал, что будет со мной до самого конца. Мы прибыли в эти края, прослышав о нападениях вампира. Я решила сама найти своего врага, пока он не нашёл меня, и убить его. И мне ведь почти удалось в ту ночь, когда он напал на мальчишку, но он оказался слишком ловок, вырвался и сбежал!
— Позвольте мне пояснить, — вмешался Леон, заметив недоумение на лице Эжени. — Изабелла была той самой девушкой, которая спасла жизнь Франсуа, кузену Сюзанны.
Он коротко рассказал о своей поездке в деревню, в замок и о своих приключениях в лесу. Услышав о карете с серебряной решёткой и пахучими травами, Эжени недоверчиво покачала головой.
— Столько усилий, чтобы поймать столь опасное создание… Зачем вы нужны де Сен-Жермену?
— Жан-Себастьян де Сен-Жермен — вампир, который обратил меня, — произнесла Изабелла после недолгого молчания. — Тогда я была ещё не знатной дворянкой, а всего лишь дочерью зажиточного купца. Де Сен-Жермен отнял моё сердце, мою невинность, мою жизнь, отдав взамен вечную жизнь и вечное одиночество в сумерках. И он не смог смириться с тем, что я не подчинилась ему. Он думал, что я буду вечно благодарна ему за дар, стану
Она склонила голову и надолго замолчала, глядя в окно, за которым уже почти погас закат, и небо укутывало мягкое синее покрывало ночи, а на нём загорались первые звёзды.
— Де Сен-Жермену около сотни лет, но иногда мне казалось, что он нисколько не стал мудрее с годами. Он пользуется своей силой, чтобы соблазнять молоденьких девиц — а иногда и юношей — а потом выпивать их кровь и оставлять их опустошённые тела прямо на земле. Он делает лишь то, что хочет, не заботясь ни о долге, ни о ком-то другом, помимо себя. Де Сен-Жермен думает только о себе, живёт своими желаниями, а я… я не хотела быть такой. Во мне осталась искра человечности, хоть он и пытался её погасить. Именно поэтому я спасла того мальчишку — по крайней мере, мне хочется в это верить. Мне также хочется верить, что мой Этьен был счастлив со мной.
Изабелла тряхнула головой, смаргивая выступившие на глазах слёзы.
— Вы спросили, зачем я ему нужна? Чтобы снова посадить меня в клетку. Чтобы овладеть моим телом и моей душой, привязать меня к себе, сделать рабыней. Он ненавидит меня за то, что я не покорилась ему, а я его — за жестокость и равнодушие к другим. Он не хочет убить меня, о нет, только сломать, а вот я очень хочу убить его! Мы с Этьеном отправились в лес, чтобы разыскать следы де Сен-Жермена. Шли пешком, потому что лошади меня боятся, и путешествовать я могу только в карете. Впрочем, меня это не тяготило — я вынослива, да и Этьена не пугал долгий переход. В лесу нас и подстерегли люди де Сен-Жермена. Мы думали, они обычные крестьяне, заплутавшие в лесу, но потом они набросились на меня и сковали серебряной цепью. Этьен кинулся в бой, а мне крикнул бежать. Возможно, если бы я не послушала его и осталась, сразилась вместе с ним, всё было бы иначе, — глаза Изабеллы померкли, она с усталым видом подпёрла голову рукой. — Но как я могла помочь ему — связанная, опутанная цепью, которая жгла меня сильнее огня? Я кинулась бежать прочь, а он отбивался, но что он мог — один против троих? Они зарезали его или закололи — я слышала, как один из них крикнул другим не тратить пули, потому что они сделаны из серебра и предназначены для меня. Потом они забрали его оружие и деньги и погнались за мной.
— Он умер не сразу, — после недолгого молчания проговорила Эжени. — Сумел доползти до берега моря, и там его нашли крестьяне. Он до последнего просил спасти Изабеллу… Должно быть, он вас очень любил, — она взяла со стола медальон и протянула вампирше. — Полагаю, это следует отдать вам.
— Медальон с моим портретом, — та грустно усмехнулась, принимая украшение. — Мой Этьен всегда был сентиментален. Его уже похоронили?
— Думаю, да, — кивнула Эжени. — Хозяйка гостиницы сделала всё необходимое — омыла тело, привела в надлежащий вид. Наверное, его успели отпеть, потому что я, — она бросила быстрый взгляд на Леона, думая, стоит ли продолжать, — пыталась вызвать его дух и не сумела.
Её рассказ о неудачных попытках призвать Этьена не сильно удивил капитана, а вот Изабелла уставилась на Эжени с изумлением.
— Вы можете разговаривать с духами?
— В том-то и дело, что не могу, — печально улыбнулась та. — Если бы могла, я бы призвала его и расспросила обо всём случившемся. Впрочем, сейчас в этом нет нужды, ведь вы здесь и всё нам рассказали.
— Я недалеко смогла убежать, — закончила свой рассказ Изабелла. — Они догнали меня и облили святой водой. Я ослепла от боли, а они затащили меня в карету, которую они спрятали в лесной чаще, прежде чем выйти к нам, в карету, пахнущую чесноком, вербеной и другими дурманящими травами, и заперли дверь. Мне удалось скинуть с себя цепь, но было уже слишком поздно — Этьен погиб, я была в плену, ожоги заживали медленно, а от трав я почти теряла сознание. Кроме того, я потратила столько сил, пытаясь вырваться, а восполнить их было негде. Карета шла медленно, застревая в грязи, лошади отказывались идти, боясь меня, и благодаря этому господин дю Валлон смог нагнать нас и спасти меня, — она благодарно склонила голову.