Страшные сказки Бретани
Шрифт:
Она выдохнула и прислонилась к стене, словно устав от такой долгой речи.
— Ладно, убедили, — Изабелла снова отёрла рукой губы. Теперь Леон видел, что кровью залито не только лицо, но и когда-то роскошное тёмно-зелёное платье. Ожоги, оставленные серебряной цепью, уже почти зажили, и кожа вампирши вновь стала белой и гладкой. — И всё же, что нам делать с телами? Если люди найдут обескровленные трупы со следами укусов, то их страх усилится, а тут недалеко и до восстания.
— У меня есть идея, — со вздохом ответила Эжени. — Правда, это не очень-то по-христиански.
— А кровь пить — по-христиански? — вскинулся
— Вы ещё не видели подвал, — добавила Изабелла, и её прекрасное лицо потемнело. — Он устроил там настоящую пыточную камеру. Одна из решёток полностью сделана из серебра, а сама камера увешана букетами вербены, полыни и связками чеснока. У меня дух перехватило, когда я заглянула туда, а ведь я почти не дышу! Можете сами спуститься, посмотреть, куда это отродье собиралось заточить меня и вашу спутницу!
— Поверю вам на слово, — отозвался Леон, всё ещё не до конца отдышавшийся.
— Нет, — произнесла Эжени. — Не по-христиански. И именно поэтому я предлагаю сжечь тела. Вместе с замком.
— Вы хотите устроить пожар? — у Леона вырвался нервный смешок. — Чёрт, кажется, это семейная черта дю Валлонов — поджигать замки!
— Ваш отец тоже сжёг чей-то замок? — заинтересовалась Изабелла.
— Свой собственный, — ответил он. — Хотя в то время он уже принадлежал другому человеку, тоже в некотором роде заменившему мне отца. Вообще это долгая история.
— Прежде чем сжечь замок, надо убедиться, что никто не заподозрит нас в причастности к этому, — Эжени понемногу приходила в себя, и голос её зазвучал уверенней. — Сударыня, вы ведь в этих краях проездом? Вас почти и не видели, верно?
— Вам лучше знать, — дёрнула плечом Изабелла, — ведь это вы наводили справки обо мне. Разумеется, мы с Этьеном старались скрываться и действовать незаметно.
— Кое-кто из местных видел вас проезжающими по дороге в сторону леса, — ответила девушка, — кроме того, они знают ваше лицо и имя, потому что я расспрашивала о вас и показывала портрет в медальоне. Но думаю, они скоро о вас забудут. Для крестьян вы так и останетесь знатной дамой, похищенной разбойниками, а ваш возлюбленный — знатным господином, павшим в схватке с этими разбойниками. В гостиницу Леон вас привёл поздно вечером, а ушли вы утром, прячась под капюшоном накидки, так что никто не должен был вас заметить. Вряд ли кто-то свяжет вашу историю с графом д’Эрвье, которого, по общему мнению, и близко в этих краях не было в это время!
— Мы для них — другая знатная дама и её спутник, которые от нечего делать гоняются за вампирами, разбойниками и прочей нечистью, — добавил Леон. — Поездили, поспрашивали местных, взбаламутили воду, а после пожара в замке поняли, что нам никто не поможет ни в охоте на вампира, ни в поиске разбойников, и уехали восвояси.
— Хозяин гостиницы сегодня утром принёс вам записку от графского управляющего, — напомнила Изабелла. — Не может ли он заметить связь между нами и пожаром в замке?
— Не думаю, что он прочитал её, — покачал головой Леон. — Конверт не был вскрыт. Да и потом, управляющий Ватель изъясняется… изъяснялся так мудрёно, что его не понял бы и очень грамотный человек, не то что здешний хозяин. Он знает только, что мы куда-то поехали, но не знает, куда именно.
— Дорога
— В конце концов вы всегда сможете оглушить людей, которые придут вас арестовывать, магией и сбежать, — Изабелла с любопытством посмотрела на неё. — Кстати, вы ведь так и не открыли мне, что умеете колдовать!
— Это не та тайна, которую открывают первому встречному, — Эжени помрачнела. — Даже первому встречному вампиру.
— И неразумно раскрывать все карты перед тем, кому вы до конца не доверяете, — поддержал её Леон.
— Как интересно! Я за всю жизнь встречала только пару-тройку колдунов, — Изабелла не отрывала от девушки заинтересованного взгляда. — Одна, ярмарочная гадалка, и вправду могла предсказывать будущее, но её дар Кассандры был очень слабым и скорее пугал её, чем помогал, так что на жизнь она предпочитала зарабатывать обычным враньём насчёт хорошего урожая, крепких браков, здоровых детей и прочего, что хотят услышать люди.
Леон невольно поёжился, вспомнив цыганку Сильвию, нагадавшую ему «выбор между своим и чужим, между долгом и любовью». Неужели она всего лишь говорила ему то, что он желал и боялся услышать? Или же Сильвия и впрямь была колдуньей и увидела что-то в его судьбе?
— Другой мог исцелять раны и, надо сказать, приносил немалую пользу людям, — продолжала между тем Изабелла. — Он умел варить целебные зелья, облегчал боль и прекрасно разбирался в травах. К сожалению, он не мог помочь самому себе — это был юноша, по сравнению со мной так вообще мальчик, слабоумный с самого рождения. Деревенские мальчишки смеялись над ним, но он им всё прощал и вечно ходил с блаженной улыбкой на лице.
Она вздохнула и огляделась, ища не то зеркало, в которое можно посмотреть, не то воду, которой можно умыться.
— Третий был наёмником, и я встречала мало людей свирепее его. Пожалуй, они с де Сен-Жерменом стали бы неплохими друзьями, — Изабелла с отвращением взглянула на мёртвое тело. — Он был неутомим и невероятно ловок в бою, при этом редкие выжившие противники клялись, что шпага словно приросла к его кисти, а их шпаги сами вылетали из их рук, и ещё он будто бы очень ловко уклонялся от ножей, которые в него метали, и даже от пуль. Но он не мог лечить нанесённые ему раны, и всё его искусство было направлено лишь на то, чтобы убивать. У вас, мадемуазель де Сен-Мартен, я вижу куда большую силу!
— Эта сила сегодня стоила мне большой потери крови, — Эжени прижала руку к носу. — За свою магию мне приходится расплачиваться головной болью, кровотечением из носа, тошнотой и жуткой слабостью. А ещё — и это самое плохое — временной потерей способности колдовать.
— Надеюсь, вы скоро вернёте себе свои силы, — Изабелла ободряюще улыбнулась, но эта улыбка выглядела бы куда менее жуткой, если бы её зубы не были испачканы кровью.
— Нам всем нужно привести себя в порядок, — подал голос Леон. — Смыть кровь и всё в таком роде. Мы не знаем, как долго будут отсутствовать слуги. Может, они вернутся только на следующий день, а может, граф велел им прийти к вечеру.