Страшный советник. Путешествие в страну слонов, йогов и Камасутры (сборник)

Шебаршин Алексей Леонидович

При этих словах мое сердце прыгнуло от радости, ведь он сам, без моей подсказки, предоставит свое седло, которое мы выпотрошим безо всякого риска.

– Эй, ты! – сказал Гафар Хан своему саису, который почтительно трусил за ним. – Как стемнеет, приведешь мою лошадь к палатке господина Амира Али, да не забудь захватить седло. Приведешь коня и поставишь его среди лошадей моего друга. Кстати, не вздумай сказать кому-либо хоть слово о том, где я буду, а не то вкусишь кнута.

К вечеру, после долгого и трудного марша, когда мы

прибыли на новое место и встали лагерем, ко мне пришел Моти Рам и сообщил, что он молился Кали и просил ее соизволения покончить с Гафар Ханом.

– Ну и как? – спросил я. – Что сказала тебе наша великая покровительница?

– Она послала нам добрые знаки – и «тхибао», и «пильхао», так что за успех можно не беспокоиться, – заверил меня Моти Рам.

Я усмехнулся:

– Это хорошо, но думаю, что, будь все наоборот, все же ничто не помешало бы мне довести дело до конца. Кстати, мы можем хорошенько поживиться и среди других пиндари, но сначала покончим с Гафар Ханом. Вот что ты сделай: поставь свою палатку рядом с моей и натяни между ними кусок какой-нибудь плотной материи. В этом пространстве прикажи вырыть могилу… Впрочем, не стоит: он может ее заметить и заподозрит нас.

– Верно, джемадар, лучше сделать это потом, когда он уже будет пьян. Могиле нет нужды быть глубокой, и могильщики выкопают ее за несколько минут.

– А его саис, Моти? Он тоже должен умереть!

– Конечно, – сказал Моти. – Ты и Пир Хан займитесь вашим высоким гостем, а уж о его слуге мы позаботимся. Думаю, что его исчезновение наделает немало шуму, но бояться нам особо нечего, поскольку скорее всего все решат, что либо он удрал со своей добычей, либо кто-нибудь его убил. Слава Богу, с тех пор, как мы выехали из Немаура, было предостаточно случаев, когда пиндари убивали друг друга.

Конец Гафар Хана

Наступил вечер, прозвучал азан – призыв к вечерней молитве для всех правоверных. По всему лагерю пиндари опустились на колени и вознесли молитвы Аллаху, воздевая к небу руки, обагренные кровью своих жертв. Помолившись, они улеглись спать, чтобы передохнуть и встать на следующий день свежими и готовыми к новым убийствам и злодействам.

Сидя в палатке, я поджидал Гафар Хана. Не скрою, меня переполняла радость от того, что вскоре я убью Гафар Хана и сделаю доброе дело, отомстив за все его зверства.

– Ты положил опиум в бутылку? – спросил я Пир Хана, который сидел рядом со мной.

– Да! Я понюхал вино, и, надо сказать, замах опиума немного чувствуется. Впрочем, я нарядил опиумом вторую бутылку, и думаю, что, заглотнув первую, он едва ли станет особенно принюхиваться.

Я вышел из палатки, поджидая гостя. Кое-где горели костры, на которых воины готовили себе ужин, однако большинство из них уже спали глубоким сном. В вечерних сумерках возникла фигура, которая, осторожно обходя спящих, направилась к моей палатке. Это был долгожданный Гафар Хан.

– Смотри! –

сказал я Пир Хану. – Его саис ведет за ним лошадь!

– Это ты, Амир Али? – спросил он, подойдя ближе. – Я едва нашел твою палатку в этой проклятой тьме.

– Я! Прошу тебя зайти к твоему покорному слуге!

– Ну что, целы твои бутылки? – спросил Гафар Хан, потирая руки в предвкушении удовольствия. – Ты не обманешь моих ожиданий?

– Что ты! Вот оно, вино, а Пир Хан сейчас подаст нам плов.

– Скорей бы! Я ведь не ел целый день, притворившись больным. Я сказал своим слугам, что плохо себя чувствую и ложусь спать и чтобы они меня не беспокоили, а когда они угомонились, я выбрался из палатки так, что меня никто не увидел. Вот я у тебя и жду угощения.

Пир Хан принес ужин. Гафар Хан, которому не терпелось приступить к вину, торопливо проглотил плов.

– Давай теперь вина, Амир Али, ибо глотка моя пересохла! – нетерпеливо потребовал Гафар Хан.

– Ай! – воскликнул Гафар Хан, выпив первую чашу. – Я уже в раю! Мне только не хватает десятка гурий, которые пили бы это вино со мной.

– На десятерых не хватит! – засмеялся я. – У меня всего три бутылки – две для тебя и одна для нас с Пир Ханом.

– Достойно сожаления, однако воздадим должное и тому, что у нас есть, – Гафар Хан сделал изрядный глоток и сказал:

– Подумать только – эти неверные англичане пьют такое вино каждый день! Оно способно сподвигнуть кого угодно на великие дела! Немудрено, что они захватили уже половину Индии. Скажи мне, Амир Али, это правда, что каждый вечер англичане садятся все вместе за стол, пьют и поют песни, пока не попадают все до одного от изнеможения?

– Да, так! – важно подтвердил я. – Мне известно из надежных источников, что они каждый день напиваются до потери человеческого подобия, клянусь Аллахом! Они нечто менее собаки!

Судя по всему, мои слова произвели впечатление на Гафар Хана, но не то, которого я ожидал. Немного помолчав, он сказал:

– Хотел бы я поступить к ним на службу! Как ты думаешь, они всегда дают вино тому, кто хочет выпить?

– Несомненно!

– Тогда я точно пойду к ним, Амир Али. Такое вино – слишком большое искушение и для самого правоверного мусульманина, что уж говорить обо мне. – Гафар Хан посмотрел на опустошенную бутылку и сокрушенно вздохнул: – Амир Али! Ты сказал, что у тебя есть еще?

– Да, осталось, но только одна бутылка! – я отдал ему вторую.

– Я счастлив, Амир Али! Мне хочется плясать, хотя… если меня увидят… Ах! – Гафар Хан громко чихнул, – …какие-нибудь святоши, то может быть изрядный шум! Но спеть песню! Разве Аллах запрещает нам петь! Да будет благословенно его имя! Эй, кто-нибудь, принесите ситар! Я неплохо играю на нем!

– Ступай и позови Моти Рама, – велел я Пир Хану и обратился к нашему гостю:

– Ты не возражаешь, если он придет и поиграет нам немного?