Страсть в ее крови
Шрифт:
Когда Ханна утолила голод и огляделась по сторонам, ее удивление возросло еще больше. Она никогда не видела такого разнообразия кастрюль и сковородок. Кухня явно была оборудована по-современному. Она даже не догадывалась о предназначении различной утвари, висевшей над очагом и по стенам, а вращающийся вертел с мясом был поистине чудом.
Наконец-то наевшись, Ханна откинулась на спинку стула, чувствуя, как по телу разливается тяжесть и ее клонит в сон от необычайно сытной пищи. Ханна наблюдала, как Бесс тяжело шагает по кухне, работая медленно, но
– …этого старого черта Стритча примерно раз в две недели разбивает приступ подагры. Он слишком набивает себе пузо моей стряпней, вот что. Когда-нибудь у него пузо-то лопнет! – Бесс громогласно расхохоталась. – Вот до этого дня я ой как надеюсь дожить! А тебе, дитя, нужно радоваться этой его подагре. Не очень-то он попрыгает ближайшие несколько дней.
Она умолкла, сочувственно посмотрела на Ханну, но девушка слишком разомлела, чтобы это заметить.
Бесс снова принялась за работу и продолжала говорить:
– Знаешь, дорогуша, в честь кого меня назвали? В честь королевы белых людей, что в Англии. Королевы Елизаветы. Ее называют королева Бесс. – Она снова расхохоталась. – Моя старая мамаша много чего находила смешным, хоть и рабыней была, и думала: как смешно, что меня назвали в честь королевы белых.
Ханна резко встряхнула головой и попыталась изобразить интерес к болтовне Бесс.
– Бесс, а на какой срок тебя отправили работать по договору на мистера Стритча?
– По договору! – Бесс резко обернулась, мигом посерьезнев и уперев руки в бедра. – Господи, доченька, я вовсе не по договору работаю на старого Стритча! Он пожизненно купил меня со всеми потрохами. Разве что вдруг решит продать меня.
У Ханны перехватило дыхание.
– Ой, Бесс, прости!
– Ладно, дорогуша, не надо понапрасну сотрясать воздух и жалеть старую Бесс. Я рабыня с самого рождения. Тебе еще ой как часто себя придется пожалеть…
В этот момент в кухню робко вошел мальчик, которого Ханна видела подметающим у порога.
Бесс повернулась к нему.
– Зашел поесть, да? Ты там все закончил?
– Да, мэм, – кивнул мальчик.
– Ханна, вот этого мальчишку звать Дики, – сказала Бесс.
Девушка улыбнулась парню.
– Привет, Дики. А как твоя фамилия?
Дики опустил голову и уставился на свои босые ноги.
– Нет у меня никакой фамилии, миледи, – пробормотал он.
Бесс потрепала длинную шевелюру мальчика.
– Дики у нас сирота, дорогуша. Нет у него ни родни, ни близких. Его привезли к нам по большой воде из Англии, а здесь отдали в услужение по договору. – Тут она отступила на шаг назад, голос ее стал суровым. – Прежде чем получишь пожевать, малыш, тебе надо наполнить котел водой из колодца.
Дики кивнул, взял стоявшее в углу деревянное ведро и вышел на улицу.
Бесс повернулась к Ханне.
– А тебе, дитя, срочно надо помыться. Я нагрею в котле воды, мыться будешь вон в той лохани. И найдем тебе другую
Ханна вспомнила, что с ее платьем, и прижала к груди рваный лиф.
– Оно… порвалось… по дороге…
– Видела. Я наблюдала, как этот дядька тащил тебя на веревке. Его в тюрьму надо, да. Так с родной дочерью обращаться!
– Он мне не отец, а отчим!
– Не имеет значения. Стыдоба, да и только.
Дики вернулся с ведром воды, которое вылил в висевший над очагом большой черный котел. Бесс развела огонь, а парень сделал еще несколько рейсов, выливая воду в стоявшую в углу деревянную лохань.
Наконец, Бесс сказала.
– Хватит. Вот… – Она положила на тарелку еду. – Теперь иди на улицу, Дики. И не заглядывай в кухню. Мы хорошенько помоем эту дочурку.
Она выставила Дики за дверь и вернулась к Ханне.
– Теперь раздевайся, дорогуша. Совсем-совсем.
Ханна смущенно замешкалась. Она никогда ни перед кем не раздевалась, кроме матери.
Бесс, почувствовав ее нерешительность, повернулась к ней спиной, не переставая говорить.
– Твои лохмотья сожжем. Тебе подойдет пара платьев девушки, что работала тут до тебя. У нее кончился срок дого…
Она снова повернулась к Ханне, когда та скинула рваное платье. Ханна застыла на месте.
– Боже праведный, дитя, вот это да! – беззвучно присвистнула Бесс. – Ты прямо красавица, прямо как благородная.
Ханна почувствовала, как заливается краской.
– Ты так думаешь, Бесс? А Квинт говорит, что я слишком высокая для женщины. Говорит, я прямо корова.
Бесс фыркнула.
– А ты, дорогуша, никогда не слушай, что говорит этот дядька. Он ведь отребье, только и всего, и ничего не понимает в благородстве. Слушай лучше старую Бесс, а старая Бесс говорит, что ты красавица.
Черные глаза Бесс оглядели длинные, цвета меди локоны, обрамляющие лицо в форме сердечка. Зеленые глаза напоминали изумруды. Груди высокие, выдающиеся вперед, живот чуть округленный над темно-рыжим курчавым треугольником волосков, скрывающим женское естество. Ноги длинные и стройные. Бесс подумала, что девушка станет настоящей красавицей, как только сойдет детская полнота. И сказала она Ханне сущую правду. Судя по гордой осанке, Ханна могла заткнуть за пояс многих знатных дам. Ее красоту не умаляли даже пятна грязи на руках и лице. В ней чувствовались необыкновенная грация и благородство. А ее кожа была нежная и розово-золотистая, как спелый персик.
Бесс вдруг протянула руку и взяла Ханну за ладонь. Хоть и привычная к работе рука, но изящной и правильной формы. Бесс отпустила руку и погладила Ханну по голове, огорченная тем, что увидела. «Где-то в жилах этого ребенка течет кровь африканских вождей, – подумала она, – но сама девушка явно понятия об этом не имеет».
Глядя на цветущее тело Ханны, Бесс ясно поняла, почему старый черт Стритч уцепился за возможность получить по договору такую работницу! Бедное дитя, если бы она только знала, что ей предстоит пережить!