Страсть в ее крови
Шрифт:
Один предмет на стойке вызвал у Ханны особый интерес. Это был старый раздатчик трубочного табака. На его крышке красовалось слово «По-честному». Посетитель опускал в щель сбоку два пенса, поднимал крышку и насыпал себе табака на одну трубку. Посетитель должен был по-честному взять не больше одной порции.
Бесс сказала Ханне:
– Иногда старый Стритч прямо бесится, что надо держать этот раздатчик. Он никому не верит. Но так заведено во всех тавернах. Хоть во многих тавернах девушки не подают напитки, а только еду, но старый Стритч
Ханна гадала, доверят ли Сайласу Квинту опустить два пенса в ящичек с табаком. Хотя Квинт не курит – бережет деньги на выпивку или игру. К счастью, в тот вечер Квинт не появился, а Ханна переживала, что он может заявиться.
Выбор напитков был невелик. Большинство посетителей спрашивали пива или вина, некоторые заказывали французский коньяк, ром или пунш.
После первой встречи Нелл больше не заговаривала с Ханной, хотя девушка время от времени ловила на себе ее взгляды. Она заметила, что Нелл ведет себя вызывающе распущенно. Пользуется любой возможностью, чтобы наклониться и продемонстрировать пышный бюст, не пренебрегает случаем потереться о посетителя округлым задом. Эти движения обычно приветствовались громким смехом и грубыми словечками.
Посетители настороженно относились к Ханне, которая с царственной грацией продвигалась между столиками. Возможно, оттого что она была новенькая. Но это все же не мешало им отпускать сальные реплики в ее адрес. Два раза ее ущипнули за ногу, а один раз хлопнули ладонью по заднице. Она не обратила на это внимания, сделав вид, что ничего не произошло.
В следующий раз, когда она проходила мимо того же столика, мужчина, хлопнувший ее по ягодицам, поймал ее за руку. Не успела она высвободиться, как он что-то сунул ей в ладонь. Через несколько секунд она разжала пальцы и увидела – целый шиллинг! Игравшие в шахматы, уходя, тоже дали ей по фартингу.
Таверна пустела, и вскоре не осталось ни одного посетителя. Еду подавать перестали уже давно. Ханна и Нелл принялись убирать со столов и мыть посуду. Пришел Дики и стал подметать пол, а подавальщик за стойкой носил бутылки обратно в погреб.
Ханна устала, но была в приподнятом настроении, потому что ее первый день завершился. А в кармане звенело несколько монеток – первые в ее жизни деньги.
Но хорошее настроение быстро улетучилось. Когда обе девушки шли из таверны в кухню, где Бесс разогревала им ужин, Нелл резко схватила Ханну за руку и развернула к себе.
– Так, моя благородная дама, – прошипела она. – Я следила за тобой, как ястреб. И видела, как трое мужчин тебе кое-что дали. У нас тут делиться принято. Давай сюда мою долю!
И протянула руку ладонью вверх. Ханна со злостью вырвала руку.
– Не дам! Это
– Неважно. Всем. Что нам дают, мы делимся. Если Стритч видит, что нам дают чаевые, он требует их себе. Так что если не отдашь мне мою долю, я скажу ему, и он отберет у тебя все!
– Нет! Это мне дали!
Нелл фыркнула.
– Может, ты с ними договорилась попозже встретиться в кустах?
Не думая, Ханна широко замахнулась и влепила Нелл звонкую пощечину с такой силой, что та пошатнулась. Пораженная тем, что только что сделала, Ханна отступила на шаг назад. Сунула руку в карман платья, где лежали монеты, и сжала их в кулаке.
Нелл бросилась на нее с искаженным от ярости лицом.
– Ах ты мужичка-скотница! Врезала мне, да? Я тебя сейчас отделаю!
Скрючив пальцы, она потянулась к лицу Ханны, но та увернулась, и Нелл не успела ее оцарапать.
Нелл остановилась, ее взгляд сделался хитрым. Она вдруг снова бросилась вперед и схватила руку Ханны, которой та сжимала монеты. Платье затрещало, монеты выпали на землю.
Вся ярость и отчаяние, целый день копившиеся в душе у Ханны, вдруг вырвались на волю. Она бросилась на Нелл, и через мгновение они уже катались в пыли, терзая и царапая друг друга. Ханна вцепилась пальцами в длинные волосы Нелл и принялась бить ее головой о землю. Нелл неистово завизжала.
Голос сверху рявкнул:
– Так, хватит!
Сильные руки подхватили Ханну за подмышки и поставили на ноги. Нелл с бледным от страха лицом проползла пару метров, потом вскочила и пустилась наутек, тряся юбками.
Бесс громко хмыкнула.
– И не думай, что она еще на тебя полезет, дорогуша. Ты задала ей перцу. – Бесс отпустила Ханну. – И не дергайся, ничего она не расскажет старому Стритчу. А если скажет, придется ей признаться, что зажимает то, что ей дают. Если он узнает, то ой как намылит ей шею.
К ним робко подошел Дики и протянул руку.
– Ничего не потерялось, мисс Ханна. Я все подобрал.
Ханна взяла монетки. Затем вдруг протянула ему фартинг.
– Вот, Дики, это тебе.
Дики уставился на нее, разинув рот. Он осторожно протянул руку, словно боясь, что она отнимет у него монету. Крепко сжав пальцы, он, задыхаясь, проговорил:
– Спасибо, миледи.
После чего пустился наутек, стуча по земле босыми ногами.
Ханна задумчиво поглядела ему вслед.
– Бесс, а ты знаешь, что раньше никто не называл меня «миледи»?
– Бедняжка. Он не привык к добрым словам…
На втором этаже открылось окно, и сердитый голос рявкнул.
– Что за черт там происходит? Как будто кошки разорались!
В окне показалась голова Стритча – его фланелевый ночной колпак съехал и виднелась лысина.
– Так, шутим немного, масса Стритч.
– Ночь вам не время для шуток. Давайте там тихо, или я вас палкой отхожу!
– Слушаюсь, масса Стритч.
– Не дают человеку поболеть спокойно…
Голова исчезла, окно захлопнулось.