Страсть замедленного действия

Ларина Арина

– Либо сытый, – пробормотала Поля, – либо я иду прямиком в его логово, и ему это на руку. Может, у него там волчата голодные, а обед сам к ним чешет, даже тащить не придётся.

Она ещё раз посмотрела на преследователя и испуганно отвела глаза. Взгляд у зверя был пристальный и недобрый. Судорожно вздохнув, девушка пошла вдоль зарослей, выискивая хоть что-то отдалённо похожее на тропинку. Она брела по высокой траве, подволакивая тапки и вспоминая то про змей, то про земляных пчёл, то про рысей и даже про белых медведей. А что, Север же!

Наткнувшись на солидный просвет в плотной стене осин, Поля даже не сразу поняла, что это лесная дорога. Две поросшие травой песчаные колеи со следами подсохшей лужи уходили в глубь леса. Правда,

они же шли и в посадки, но там как раз стоял волк и ждал. Поэтому Полина, с бешено заколотившимся сердцем, двинулась в лес. В конце концов, дорога, пусть даже такая некачественная, должна куда-нибудь привести. Ведь не волки же с медведями её протоптали! Мысль залезть на дерево Поля уже оставила как крайне сомнительную. Во-первых, у каждого дерева лепились какие-нибудь кусты, продраться сквозь которые почти не было шансов, а во-вторых, стволы внизу были довольно гладкими и даже при наличии особых навыков вскарабкаться на какой-нибудь дуб или берёзу было довольно затруднительно. Если учесть, что Поля вообще никогда в жизни по деревьям не лазала, то не стоило и начинать. Она вдруг с удивлением поняла, что даже страх перед хищником немного притупился. Гораздо страшнее было одиночество и враждебная природа вокруг. Судя по всему, депрессия от стресса начала проходить, и девушке остро хотелось к людям. Ей уже не было всё равно, съедят её тут или нет.

Полина чётко понимала, что должна выбраться, попросить помощи, передать документы, чтобы не подвести Вадика, а потом вернуться и найти в городе работу. И начать жить дальше. Нет, сначала она ещё позвонит Игорю, который периодически позволял себе слать ей эсэмэски с вопросами «Как дела?». Что он хотел получить в ответ и почему вообще рассчитывал на диалог, оставалось загадкой. Василиса говорила, что это агонизирующее чувство собственности на Полину. Мол, после стольких лет сложно просто расстаться, и Поля, как фантом удалённого зуба, продолжает ныть у него в глубине души. Мадемуазель Федосеева числить себя зубом отказывалась, эсэмэски получать не желала, а желала объясниться. Она даже в состоянии депрессии всё ждала, что у Игоря ничего с поэтессой не получится и он вернётся. И она даже вроде бы готова была его принять. Или не готова, но рассматривала такой вариант. В общем, потом депрессия расцвела в полную силу, и Полине стало плевать. И сейчас, в летнем лесу, чёрт знает где, покусанная комарами, преследуемая слепнями и хищником, без денег и телефона, почти без надежды на спасение, она вдруг ощутила острое желание дозвониться до бывшего жениха и объясниться. И даже не столько объясниться, сколько нахамить. Ради этого стоило выбраться из чащи!

Упомянутая чаща закончилась так же внезапно, как и началась. Причём закончилась она весьма неожиданным образом. За крутым поворотом Полина уткнулась в жуткий, заляпанный грязью старый трактор. Инстинкт самосохранения сработал моментально. Если до этого она шла медленно и не делала резких движений, чтобы не спровоцировать тащившееся следом животное, то сейчас Поля в одну секунду взлетела в кабину и захлопнула за собой дверь. Взвизгнув, а потом и заорав от переполнявшей её радости, девушка показала кукиш волку и расхохоталась. Рано или поздно за трактором кто-то должен был прийти. В нём терпко воняло табаком, валялись какие-то тряпки, а главное, на сиденье обнаружилась обёртка от плавленого сырка со сроком годности этого года. То есть вряд ли технику здесь забыли давно. И даже если волк не уйдёт, а судя по тому, что он сел прямо у колеса и не сводил глаз с кабины, хищник рассчитывал на обед, то всё равно рано или поздно её найдут.

Правда, лучше рано. Поздно не хотелось.

Первый всплеск эмоций прошёл, и Полина вдруг ощутила и боль в стёртых ногах, и голод, и страшную усталость. Усталость была настолько сильной, что девушка неожиданно для себя заснула, машинально накрывшись останками байкового одеяла, накинутого на сиденье.

Ей снилось море. И Игорь, загорелый, нежный, внимательный,

он нёс ей коктейль и улыбался. Было так хорошо, что щемило в груди и хотелось заплакать. Поля улыбалась Игорю в ответ, силясь вспомнить что-то неприятное и одновременно отгоняя это воспоминание. Вот любимый поравнялся с ней, улыбнулся куда-то ей за спину и прошёл мимо, протягивая коктейль валявшейся на соседнем лежаке девице. Девица была та самая, из поезда – грудастая и уверенная в себе. Откуда она взялась на пустынном тропическом пляже, где только что, кроме Полины и Игоря, никого не было? А Игорь вдруг полез к этой девице целоваться, лежак с треском рухнул, но они даже не заметили. Началось нечто совсем уж неприличное. И Полина физически ощутила, как Игорь лапает эту лошадь.

От ужаса и омерзения она проснулась.

Её лапали.

Именно так же напористо и активно, как только что во сне.

Воняло дрожжами, луком и какой-то пакостью. Страшно заорав, Поля, решившая, что это волк забрался в трактор и начал её жрать, изо всех сил пнула навалившуюся тушу и врезала по ней какой-то попавшейся под руку железякой. Туша, оказавшаяся довольно крупным мужиком, удивлённо охнула и неуверенно махнула рукой, едва не попав девушке по голове. Собственно, воздух при замахе просвистел так, что если бы по голове попали, то приклеить её на место уже не получилось бы при всём желании.

Поля кубарем выкатилась из трактора, мельком осознав, что держит в руке рюкзак, и побежала по дороге, едва не споткнувшись о завилявшее хвостом животное.

– Эй, девка! – басом заорал ей вслед тракторист. – Вернись, я тебе поесть дам! Сто рублей дам!

Полина неслась, не оборачиваясь. Рядом, весело потявкивая, бежал волк. Впрочем, уже по его задранному бубликом хвосту было ясно, что никакой он не волк, а обычная дворняга. Хоть что-то было хорошо. Если учесть, что кусаться пёс не лез, то было и вовсе отлично. В нападении мужика имелся даже свой плюс: значит, где-то рядом были люди. Собака, опять же…

– Двести рублей! Тебе столько никто не даст, зараза! – повышал ставки тракторист. – И колбасы! Варёной! Полкило! Дура!

Голос его звучал всё тише. Собака тоже вдруг куда-то резко исчезла.

«Может, я не в ту сторону бегу? – вдруг подумала Полина. – А если деревня в другой стороне дороги?»

Она неуверенно остановилась и оглянулась. Нет, если и идти назад, то надо обходить мужика с трактором, а углубляться в лес она боялась. Наверное, надо было подождать, пока он заведёт свою махину и утарахтит в какую-нибудь сторону. Уж он-то точно знает, куда ехать.

И тут она услышала петушиный крик. Никогда в жизни ни одна городская барышня так не радовалась обычному сиплому «ку-ка-ре-ку!».

«Спасена!» – поняла совершенно обалдевшая от последних событий девушка и торопливо пошла на звук. Идти было тяжело, так как тапка осталась всего одна. Вторую она, видимо, оставила в тракторе или потеряла при побеге.

За деревьями показался угол неказистого забора. Петух сидел прямо на нём и воодушевлённо орал.

– Цыпа-цыпа-цыпа, – умильно просюсюкала Полина, едва сдерживая слёзы. Вроде куриц подзывали именно так. Она протянула к птице руку, собираясь от избытка чувств то ли погладить, то ли вообще обнять. Но не успела. Изумлённый петух довольно больно клюнул её около локтя и, захлопав крыльями, слетел во двор.

– Гад! – ахнула Поля. Рука моментально заболела. Зато стало ясно, что сельская местность чужаков отторгает. Взяв валявшийся у дороги прут, девушка с трудом перебралась через забор. По крайней мере, прута наглая птица побоится.

Она с опаской обошла суетившихся кур – кто их знает, вдруг они тоже клюются, но птицы к гостье интереса не проявили.

– Хозяева!.. – робко позвала Полина. Ей было неловко, немного стыдно и ещё больше страшно.

Мало ли кто тут живёт. Дом стоял явно на отшибе, это была не деревня, а скорее хутор. А вдруг тут вообще жил тот самый тракторист, принявший её за бомжиху? Ну и вид у неё, наверное.