Страсти-мордасти рогоносца
Шрифт:
– Ваши вещи в комнате Нины в коммуналке. Светлана там же. За ребенком смотрит соседка Олимпиада, которой я заплатила. Более нас с отцом никогда не беспокойте. До свидания!
Спустя пару месяцев после того, как муравьи выставили вон стрекоз, Нина обнаружила, что снова беременна. Желания второй раз стать родителями у супругов не было, но они решили, что Юрины старики умилятся при виде младенца и сменят гнев на милость…
Вам поведение великовозрастных деток кажется не просто глупым, а невероятно идиотским? Мне тоже. Но если у людей море эгоизма и океан лени, то они так себя
В положенный срок на свет появился Володя. Однако Тихон и Антонина не пожелали даже увидеть внука. И как сейчас обстоят дела? Семья живет в коммуналке, Юра не работает, вернее, он планирует написать великую картину, продать ее за огромные миллионы на аукционе. У Нины пока декретный отпуск. На какие деньги живет семья? Хороший вопрос. Молодая женщина обзавелась небольшим кругом клиентов, ходит стричь их на дому. Юра дает объявления в интернете, и его иногда приглашают на детские дни рождения, на свадьбы и прочие мероприятия, где он рисует шаржи на гостей. Соседка Олимпиада, вредная, ворчливая, постоянно делающая Нине замечания за беспорядок на кухне, в ванной и прихожей, подружилась со Светочкой и благоволит к Володе. Она постоянно угощает ребят чем-нибудь вкусным, читает им книжки. У Олимпиады есть изба в деревне, она туда уезжает на целое лето и могла бы взять с собой малышей, чтобы дать Нине с Юрой отдохнуть. Но гадкая бабка ни разу не предложила этого: старуха – настоящая эгоистка.
– А теперь мы богаты! – ликовал Юра. – Апартаменты на Бронной наши! И вторая квартира родительская тоже!
– Интересно, чертовы экспонаты и правда такие дорогие, как утверждал Тихон? – вторила ему Нина. – Отдайте нам скорее ключи! О, наконец-то я дождалась! Меня в этом доме все соседки обожают, я их гениально стригу, крашу. Клиентов много, но теперь брошу всех на фиг!
– Завтра же все продам! – азартно воскликнул Юрий.
– Боюсь, придется подождать, – охладила я пыл алчной парочки, – заняться сделками с недвижимостью вы сможете лишь через полгода.
– Почему? – в один голос воскликнули супруги.
– В права наследства можно вступить только через шесть месяцев после кончины родственников, – пояснила я. – Сейчас вам откажут в любом риелторском агентстве, скажут: вдруг еще какой-то наследник объявится? А вот если в течение отведенного законом срока никто более не будет претендовать…
– Бред! – заорал Юра. – У предков другой родни не было! Никого!
– Закон есть закон, – развела я руками.
– Дайте ключи! – завопила Нина.
– Я прописан у родителей, – поехал на меня танком Юрий, – имею право жить в двушке в Тушине.
Я попыталась перевести разговор на интересующую меня тему:
– Можете назвать друзей ваших родителей?
– Придурки из общества любителей мячей, которое отец организовал, – зашипел сын. – Сплошь уроды тупые, никого из них я не знаю. Они в том кретинском музее каждый четверг тусовались. В восемь вечера собирались и чай пили. На угощение идиотов у отца деньги находились, а для меня нет!
Я положила на стол визитку.
– Приезжайте завтра в офис, там вам отдадут ключи от квартиры.
– А от музея? – заголосила Нина.
Я встала.
– На связке есть пластиковая
Глава 8
Не успела я сесть в машину, как раздался звонок от Эдиты, она спросила:
– Сходила к Юрию?
– Да. И теперь очень хочу помыться в душе, – призналась я. – Малоприятная парочка. Они обрадовалась, услышав о смерти Тихона и Антонины. Требуют ключи, хотят прямо сейчас продать все что можно и, похоже, не собираются хоронить родителей.
– Ты им отдала связку? – спросила Дита.
– Нет, конечно, – ответила я, – процедуру передачи надо проводить в офисе, а в случае с этой парочкой еще и в присутствии юриста, взяв у них расписку о получении.
– Ключи нельзя им вручать, – сказала Булочкина, – квартира в центре не отойдет сыну по наследству.
– Ты нашла завещание Ткачева? – поразилась я. – Хотя надо искать последнюю волю Антонины, ведь она скончалась последней.
Эдита затараторила, проглатывая окончания слов:
– Шикарная фатерка на Бронной принадлежала Тихону Матвеевичу. Но незадолго до смерти Ткачев ее подарил.
Я, совершенно не ожидавшая услышать такое заявление, покрепче вцепилась в руль.
– Подарил? Но ты же говорила, что жилплощадь…
– Акт дарения был совершен за неделю до смерти Тихона, – перебила меня Дита. – По окончании какой-либо сделки с недвижимостью документы отправляют в регистрационную палату, где они вносятся в реестр, регистрируются. И только после этого квартира считается проданной-купленной, подаренной. На регистрацию сделки уходит от семи до четырнадцати рабочих дней. И что у нас получилось? По данным, которые я нашла в интернете, в сентябре этого года квартира еще принадлежала Ткачеву. Но в начале октября он уже ею не владел. Сделку только-только зарегистрировали, сведения о ней еще не вывешены в Сети. А мне вдруг что-то в голову стукнуло: а не проверить ли информацию в Росреестре. И вот вам! Короче, сработала у меня чуйка.
– Ясно… – протянула я. – Однако родители здорово на сына обиделись. Кому теперь принадлежит жилье?
– Моисеенко Роману Наумовичу. Он врач, имеет собственную клинику, правда совсем маленькую. Сейчас сброшу тебе его телефон, – пообещала Дита. – Танюша, извини, что я ступила, не сразу уточнила инфу.
– Наоборот, ты молодец, что сообразила проверить данные из интернета, совершенно не сержусь на тебя, – заверила я. – Отправляй контакт.
Роман Наумович, похоже, ждал чьего-то звонка – он ответил сразу, как будто держал трубку в руке. К тому же заговорил первым:
– Это ты? Ну наконец-то! Как дела? У него ничего не болит?
Когда я представилась, Моисеенко занервничал, воскликнул:
– Какие-то неприятности? По телефону говорить не очень удобно, давайте лучше встретимся. Если вы не против, приезжайте в мою клинику, я буду здесь сегодня допоздна. Запишите адрес.
Я посмотрела на навигатор.
– Доберусь минут за сорок, максимум за час.
– Очень хорошо, жду, – донеслось из трубки.
Не успела я поставить телефон в держатель, как позвонил Иван.