Страсти-мордасти рогоносца
Шрифт:
Но получилось не так, как рассчитывал Тихон Матвеевич. Парочка стала жить вместе, а через два года выяснилось, что Нина всех обманула, она до сих пор несовершеннолетняя. Потом родился ребенок…
Несколько лет Ткачевы кормили нахлебников, но когда Нина опять забеременела, терпение родителей лопнуло. Ну сколько можно работать на здоровых молодых лентяев? Случилось резкое выяснение отношений, Тихон вспылил и выгнал парочку…
Доктор встал и направился к картине, висящей между книжными шкафами. Я воспользовалась тем, что он находился
– Молодые повели себя отвратительно. Не стоит рассказывать, как они приезжали в дом родителей и мазали дверь их квартиры фекалиями, как звонили на работу Тихону и Антонине, жалуясь, что те жестоко обращаются с родственниками, выкинули их с маленьким ребенком на улицу. Было все, даже обращение в полицию. Но пойти на отчаянный шаг Тихона Матвеевича сподвигнул грабеж.
– Грабеж? – повторила я.
Доктор обернулся.
– Да. Накануне нашей беседы кто-то ночью влез в музей и украл самый дорогой экспонат. Тихон Матвеевич приобрел его в понедельник, а в среду раритет исчез. Сейчас…
Договорить врач не успел – дверь кабинета открылась, внутрь вбежала худенькая девочка в джинсах. Волосы она зачем-то выкрасила под седину, на носу у нее сидели большие очки в темной оправе.
– Рома, – закричала она, – где Сеня?
– Простите, пожалуйста, – забубнила появившаяся следом администратор Наталья. – Я объяснила Екатерине Андреевне, что вы заняты, но…
Моисеенко не стал злиться.
– Ничего, все в порядке. Сейчас налью Катюше чайку, она посидит в нашей гостевой, подождет, пока я завершу беседу…
– Нет! Не хочу там сидеть одна! – затопала ногами девочка и уронила очки.
Они оказались прямо у моих ног, я наклонилась, подняла их, протянула владелице и лишь тогда в деталях рассмотрела ее лицо. Екатерина давно вышла из детского возраста, седина в ее шевелюре вовсе не была делом рук колориста, а появилась вследствие возраста. Дама, похоже, справила шестидесятилетие. Просто она субтильная, невысокого роста, а ведь, как известно, маленькая собачка до старости щенок.
– Сеня так и не появился дома, а ты предлагаешь мне наливаться твоим омерзительным пойлом? – заголосила гостья. Затем показала на меня пальцем: – Пусть она подождет. К какой бабе он поехал? Немедленно говори!
Администратор хихикнула, но тут же замаскировала смешок под кашель. Моисеенко зыркнул на подчиненную, и та мигом убежала.
Роман Наумович хлопнул ладонью по столу.
– Катя, успокойся!
По моему опыту говорить «Не волнуйтесь», «Не нервничайте», «Успокойтесь» женщине, которая впала в истерику, совершенно бесполезно. Эти слова не приведут ее в чувство, наоборот, сподвигнут на новые подвиги.
Гостья подбежала к столику, схватила мою пустую кружку, изо всей силы швырнула ее на пол… И ничего! Чашка осталась целой. Екатерина, не ожидавшая такого поворота, удивилась, а Роман Наумович сказал:
– Катя, я хочу познакомить тебя с Татьяной
Скандалистка обрушилась в кресло, перевесилась через подлокотник, дотянулась до меня и схватила за руку.
– Найдите Сеню! Он точно у бабы. Выясните, кому он с мобильного в последнее время звонил, почитайте эсэмэски. Вы же можете это сделать?
– Без крайней необходимости нет, – возразила я, вырывая свою ладонь из цепких пальцев обезумевшей от ревности дамы.
– Катя, погоди, ты же сейчас должна быть в командировке? – воскликнул Роман.
Гостья визгливо рассмеялась.
– Вот! Ну да, пресловутая мужская солидарность… Как-то раз я в два часа ночи, разыскивая изменщика, обзванивала его дружков с вопросом: «Сеня у тебя?» И что? Один ответил: «Да, но он уже спит». Второй оказался более оригинален: «Прости, я простыл, попросил Семена с собакой выйти. Когда вернется, позвонит тебе». Да, Роман, я летала в Ижевск. А ты Сене бабу нашел?
Моисеенко издал протяжный вздох.
– Катя, в тот день, когда ты мужа искала, он где нашелся? В больнице. Поскользнулся, упал, ногу сломал, не хотел тебя волновать, поэтому не позвонил. Знал же, что ты в очередной командировке. Ну зачем тебя нервировать? Вот и предупредил только нас. Да, я тебе соврал, но по просьбе Сени, который о твоей нервной системе беспокоился. Ты, когда в Москву вернулась, гипс на его ноге видела?
– Да, – нехотя согласилась скандалистка. И тут же снова завелась: – Но я отлично поняла: ты специально лангетку ему нацепил – чтобы я поверила сказке про перелом!
Роман Наумович закатил глаза и посмотрел на меня, словно ища спасения от неуправляемой бабы.
– Я нахожусь здесь по печальному поводу, – сказала я в ответ на его зов о помощи. – Екатерина, вы знали Тихона Матвеевича Ткачева?
– Конечно, – фыркнула ревнивица, – это создатель идиотского общества, которое Сене дороже семьи.
– Господин Ткачев скончался, – сообщила я.
Жена Семена Кузьмича на секунду притихла. Но потом заорала с утроенной силой:
– Что? Скончался? Насмерть? Целиком помер?
Ну и как ответить на эти вопросы? Ткачев чуть-чуть умер, но частично жив?
Дверь в кабинет снова открылась, появилась Наталья.
– Звали, Роман Наумович?
– Нет, – буркнул шеф.
Администратор испарилась.
– Произошло ДТП, – пояснила я, – Тихон Матвеевич не справился с управлением.
– А где мой Сеня? – сиреной взвыла Екатерина. – Где?
– Простите, не знаю, – вздохнула я.
Она схватила один из дипломов со стены и бросила его на пол.
– Ткачев умер? И фиг с ним! Ищите моего мужа! Где мой Семен?
– Немедленно прекрати хулиганить, – разозлился Моисеенко, – иначе тебя арестуют.
– Да? – взъярилась истеричка. – Но я не ощипываю родителей больных детей, не беру по двадцать штук в валюте за операцию. На меня с неба денежный дождь не льет. А ты, мерзавец, людей грабишь!