Страсти по Фоме. Книга 2
Шрифт:
Она чувствовала, как разматывается ниточка плотно смотанного клубка под горлом, как будто кто-то тянет за нее и говорила, говорила…
Казалось, прошла вечность — и не прошло секунды.
— Ну что ты молчишь? Я же знаю, что ты слышишь меня. Ты никогда не мог меня обмануть.
Она оглянулась на дверь, словно боясь, что ее могут застать за тем, что она собиралась сделать, как за какой-то непристойностью или глупостью. Ей даже показалось, что она сейчас услышит злорадный смех санитара у дверей. Но нет. Убедившись, что там все тихо, она осторожно накрыла его руку, покойно лежащую на бедре, своей.
—
Фома продолжал мерно покачиваться, не слыша, не видя, казалось, не дыша даже, все в той же амплитуде. «Идиотка! Тут уже ничего нет от него!..» Мария встала и подошла к окну. Аллея уходила прямо из-под окна в небо, в вечность — засасывающий липовый рай. Или ад.
«А сейчас ты придумываешь себе несчастья», — услышала она. Слова прозвучали явственно, хотя она могла поклясться, что самого голоса не слышала, он словно возник сразу в голове. Мария медленно повернулась. Фома мягко плыл, качаясь, все в тех же водах, и улыбка Гуинплена, только не безобразная, а безбрежная, была его парусом.
— Это ты сказал? — спросила она. — Я не сошла… я не ослышалась?
«Ты не сошла. Это я. Спрашивай, но не говори».
Это было так неожиданно — получить ответ в своей голове, что Мария не то что не нашла, что сказать, но вообще растерялась. Она же видела, что он молчит, даже не смотрит на нее!.. Мысли проносились, не оставляя следа, одна за одной и самые разнообразные, но лейтмотив их был один: «Ну все, я говорю с собой!..»
«Нет, со мной. Спрашивай, но не говори. И отвернись к окну».
— Спрашивать, но не… — Она осеклась, потом, сама не понимая почему, послушалась и заговорила мысленно, сразу оценив насколько это трудно — высказать мысль, не произнося:
«То есть не открывать рта?.. А почему — к окну?»
«Нас слушают, а я хочу отсюда уйти».
«Уйти? Зачем?.. Ты считаешь, что ты здесь… неправильно?»
«Ты правильно поняла. Неправильно. Спрашивай. Десять минут. Осталось шесть.»
— Ты меня помнишь? — спросила она, снова вслух.
Весь этот странный диалог пронесся у нее в голове со скоростью телетайпной очереди и она, потрясенная, позволила ему течь автоматически, почти не думая. Точнее, то что она думала и являлось составной частью диалога. Последний вопрос для нее был слишком важным и она не могла его просто думать, его нужно было произнести вслух. Она пришла в себя.
«Не надо говорить. Тратишь время. Могут услышать. Я тебя помню. Кино, театр, казино.»
«И все?.. — Марии это показалось очень обидным. — Это все, что ты помнишь?»
«Мне всегда казалось, что я тебя знаю, но у меня нет данных».
«Данных?.. Каких данных, ты что машина: кино, вино и домино?! — Она нашла в себе силы на усмешку. — Что за протокольный разговор? Скажи еще, оперативных данных!»
«Сейчас не могу».
«Ну хорошо, а я — перед тобой, что — не данные? Ты же знал меня! Ты же смылся, подлец, куда-то! Куда ты исчез?.. О, нет, Господи, этого не может быть! Я разговариваю сама с собой!»
Мария схватилась за виски. А в ней продолжало стучать: «спрашивай, спрашивай, спрашивай…»
«Спрашивай ты!»
«Я могу только отвечать. У меня нет вопросов».
«Даже ко мне?»
«Ты единственная,
«Здесь из-за меня?!»
«Ошибка. С тобой».
«Единственной, на которую у тебя еще нет данных?»
«Да».
— Господи, ты даже шуток не понимаешь! — вырвалось у нее.
«Понимаю. Нет времени. Две минуты. Не говори. Спрашивай.»
«Нет, я разговариваю сама с собой. — Мария попыталась взять себя в руки. — Ничего нового я не услышала. Весь этот бред я знаю вдоль и поперек. Надо уйти немедленно… зачем ты меня мучаешь?»
«Хорошо. Сзади тебя тумбочка, в ней твои мандарины. Этого ты знать не могла.»
Мария открыла тумбочку. Её пакет лежал в самом низу.
«Я могла догадаться!»
«Смешно. А ты не можешь догадаться, что лежит под твоим пакетом?»
Мария посмотрела на него. Да он издевается надо мной! Или я сама…
«Нет, — все-таки ответила она, глядя на него с вызовом. — Я не могу знать, что лежит под пакетом».
«Там лежит моя книга».
«Так он не шутил? Я думала…»
Мария вынула черный томик.
«Он никогда не шутит, этот выверт, неужели ты еще не поняла это красивое животное?.. Возьми себе. Все»
Неожиданно перед ней возник Ефим. Неужели прошло десять минут?
— О! — воскликнул он. — Он уже подарил вам книгу? Он с вами говорил?
— Я обнаружила ее в тумбочке, когда доставала ему мандарины.
И она сама в это верила сейчас. Наваждение, если это было наваждение, исчезло так же внезапно, как звон в ушах, как тишина из комнаты с приходом Ефима. Теперь она не знала, как ко всему этому относиться и верила в то, что сказала Ефиму. «В конце концов, я могла знать об этом, догадываться, ведь он же говорил о книге в аллее!.. Да нет, хватит дурить, я просто хотела дать ему что-нибудь из принесенного!»
— Н-да, — протянул Ефим, улыбаясь. — Знакомо. В каком-то смысле, мы знаем все, но не позволяем себе в этом увериться. Все герметические учения основаны на этом постулате.
— Мне пора, — сказала Мария.
«Я сошла с ума, — думала она, идя по коридору вслед за Ефимом. — Я разговариваю с собой».
Последний взгляд на Андрона уверил ее в этом. Из угла рта его тянулась тоненькая, словно стеклянная ниточка слюны, раскачиваясь в такт движению тела, и вовсе это была не улыбка, а какая-то дурацкая разъезжающаяся ухмылка или просто… недержание губ. Теперь, на трезвый взгляд, все это выглядело убого, даже неприятно. «Как может человек в таком состоянии что-то сказать? Неужели я не видела? Я так хотела, чтобы он узнал меня, что мой мозг сработал, испугавшись за психику. Истеричка! Маткой вспомнила!.. Все, хватит!»
Они прошли в кабинет Ефима. Он распорядился насчет кофе.
— Или вам чай? — спросил он, внимательно посмотрев на нее.
— Все равно, — отмахнулась она, продолжая пребывать в каком-то странном состоянии. — Кофе хорошо.
«Как я могла?.. Нет, я должна была это увидеть. Сама. Хотела увидеть?..»
— Увидела, — прошептала она.
— Что?..
Ефим повернулся от стола, на котором колдовал с сервировкой, к её креслу и внимательно посмотрел на нее.
— Я же вам говорил, — укоряюще произнес он, не дождавшись ответа и продолжая её расматривать. — Мне все-таки интересно: вы сами нашли книгу?