Страсти по Веласкесу
Шрифт:
Письмо пришло ночью. Хотя бы в этом никаких сомнений быть не могло. Накануне вечером я проверяла электронную почту, и ничего подобного там не было. А сегодня утром вдруг обнаружила это послание, прочитала, и оно мне не понравилось. Не понравился тон, каким оно было написано, не понравилась его анонимность, но больше всего не понравилось, что адресовано оно было именно мне. Я свой адрес всем желающим не сообщаю, а если быть точной, известен он довольно узкому кругу лиц. И еще, самое главное, я не привыкла получать заказы на работу подобным образом.
Я вскочила с места и заметалась по комнате. К счастью, она не маленькая и мебели в ней не много, так что места для моих хаотичных перемещений было более чем достаточно. После некоторых кругов стало ясно, что проку от этой беготни – ноль и, если я не хочу взорваться от раздражения, мне следует немедленно предпринять что-то более действенное. Но то ли в тот день я была не в форме, то ли с умными мыслями у меня в принципе проблемы, ничего более стоящего, чем схватиться за телефон и, устроившись с ногами на диване, начать методично обзванивать знакомых, придумать я не смогла.
Дело происходило ранним утром, и нужных людей удавалось достать с первой попытки, но это, к сожалению, оказалось моей единственной удачей в тот момент. Все до одного клятвенно заверили меня, что к странному посланию никакого отношения не имеют. И это здорово огорчало. Оснований не верить им у меня не было, и оттого происходящее нравилось все меньше и меньше. Меня не покидало ощущение, что это какая-то провокация, а значит, не сулит ничего хорошего. Занимаясь таким бизнесом, как мой, невозможно не перейти кому-то дорогу и не нажить хотя бы пару-тройку врагов, а у меня их было значительно больше. Это я знала наверняка. Многие, конечно, мне были известны, но могли ведь быть и такие, о существовании которых я даже не подозревала. И это теперь не на шутку беспокоило.
Минуты тягостных раздумий не прошли даром, и я опять схватилась за телефон. В этот раз дозваниваться пришлось долго. Трубку упорно не брали и, не знай я, с кем имею дело, на десятом гудке точно потеряла бы терпение.
Наконец на смену осточертевшему монотонному пиканью пришло сначала невнятное кряхтение, а потом недовольный хриплый голос лениво осведомился:
– Ну и кому это так неймется?
Раздосадованная долгим ожиданием и еще больше тем, что некоторые дрыхнут без задних ног, а неприятности их все равно седьмой дорогой обходят, я прямо-таки зашлась в приступе праведного гнева:
– Что, разбудила? А на улице, между прочим, день в полном разгаре и все нормальные люди делом заняты…
– Их проблема! На то они и нормальные, чтобы горбатиться от звонка до звонка, – сердито оборвал меня голос, разом пресекая возможное попытки развить тему трудовой дисциплины.
Вообще-то упрекать Геру я не имела никакого права, у меня самой ненормированный рабочий день, и бывают периоды, когда я неделями не занимаюсь делами, но на тот момент он был моей единственной надеждой.
– Гера, давай просыпайся. Мне помощь нужна, –
– Сто раз просил: не называй меня Герой! Меня зовут Герасим. Неужели трудно запомнить!
– Не трудно, просто так короче!
– Я не собака, и не надо мне клички давать.
Чувствовалось, что мой собеседник завелся не на шутку, и я по опыту знала, что, если сейчас же не сменить тактику, разговора не получится. В других обстоятельствах, я, конечно, не отказала бы себе в удовольствии немного позлить Геру, потому что он, сердясь, становится ужасно забавным. У него напрочь отсутствовало чувство юмора. Любую подначку он воспринимал всерьез, моментально обижался, и наладить с ним после этого отношения было непросто.
Решив не рисковать, я примирительно сказала:
– Ну, не кипятись. Я не виновата, что ты всю ночь просидел в Интернете, спать лег на рассвете, и теперь глаза разлепить не можешь.
На этом можно было бы поставить точку в обмене взаимными любезностями, и перейти непосредственно к делу, но разбуженный раньше времени Гера продолжал вредничать:
– Если ты все так хорошо понимаешь, чего тогда звонишь? Не могла до вечера подождать?
– Не могла. У меня возникла проблема, и мне с ней без твоей помощи не справиться.
– У тебя, Анька, всю жизнь проблемы, – кисло отозвался Герасим. – Талант у тебя такой – проблемы себе находить.
По большому счету, он был абсолютно прав.
– Ты, Герасим, мне вот что скажи… можно ли узнать адрес человека, который прислал мне сообщение по Интернету?
Герасим сладко зевнул и покладисто ответил:
– Отчего ж нельзя? Можно! Обратись в городскую справочную, там тебе по имени и фамилии любой адрес найдут.
Я презрительно фыркнула:
– Этот путь мне и без тебя известен. Вся беда в том, что послание анонимное. Без подписи оно! Понимаешь?
На Геру мой гнев впечатления не произвел, в ответ он лишь лениво протянул:
– Тоже мне проблема… В полученном тобой сообщении должен быть адрес отправителя. От него и пляши.
– Вот как? – заинтересовалась я. – И где его искать?
Гера еще раз звучно зевнул и снисходительно пояснил:
– Вверху страницы. Там сначала идет строчка «Кому», а ниже «От кого».
Хлопнув себя по лбу – как же я об этом забыла! – я сорвалась с дивана, кинулась к компьютеру. Строчка действительно нашлась, только легче мне от этого не стало. Вместо внятного адреса или хотя бы фамилии, там стояли цифры «1-9-2-4».
– Тьфу! – моему возмущению не было предела.
– Ну что там у тебя? – лениво поинтересовался компьютерный гений.
– Ничего нет. Только цифры!
– Действительно, аноним, – хмыкнул Гера.
– И ничего нельзя сделать? – с надеждой спросила я.
Герасим посопел немного, потом неохотно промямлил:
– В принципе, можно и с этим повозиться, только время потребуется.
– Ох, спасибо тебе большое, ты – мой спаситель, – зачастила я. – Сейчас закину тебе дискету и приступай.