Страсти по Веласкесу
Шрифт:
– Холера! – в сердцах вырвалось у меня, но менять что-либо времени уже не было, и я ограничилась тем, что приколола к груди табличку с надписью «Пресса».
В конце концов, журналистика тоже достаточно продажная профессия, и, значит, если имеется точное указание, о какой именно из этих двух профессий идет речь, путаницы возникнуть не должно.
Поправив ремешок сумки на плече, я решительно толкнула массивную дверь. Охранник у входа хлопот мне не доставил. Он сидел в своей стеклянной будке, с увлечением читал газету и на сновавших мимо него многочисленных
Пока поднималась на девятый этаж, где, если верить висевшей на стене схеме, располагался нужный мне офис, я размышляла над тем, кто у них сидит на месте секретаря. Вторгнуться мне предстояло в святая святых владений покойного господина Фризена, в его приемную, и в связи с этим сей факт имел немаловажное значение. Если молоденькая девушка, то трудностей возникнуть не могло, я умела отлично договариваться с этими легкомысленными созданиями, но если матрона лет пятидесяти, то на моей миссии можно было поставить большой жирный крест. По своему богатому опыту я знала, что разговорить этих прожженных профессионалок, прошедших суровую школу высших советских учреждений, практически невозможно.
Попросив судьбу об удаче, я шагнула из дверей лифта в ярко освещенный коридор и оказалась лицом к лицу с детиной в камуфляжной форме. Если б не табличка на груди, любезно информирующая окружающих, что перед ним находится представитель службы безопасности, можно было бы без раздумий принять его за бандита. «Бандит» заступил мне дорогу и вежливо поинтересовался:
– Вы к кому и по какому вопросу?
– Пресса! – гордо возвестила я.
– Есть договоренность об интервью?
– Естественно!
Изумление было сыграно на «пять», и не моя вина, что на охранника оно не произвело должного впечатления. Вероятно, ему щедро платили.
– Фамилию, пожалуйста, – попросил он.
– Чью?
– Вашу, конечно. Ведь это вы будете работать с нашими сотрудниками. Кстати, с кем вы намерены встретиться?
– Сначала планирую зайти в секретариат, а потом… Там видно будет.
– Хорошо. Фамилию, пожалуйста.
– Минкина, – ляпнула я первое, что пришло на ум.
Последовало легкое замешательство, потом он уважительно спросил:
– Вы не жена того самого… знаменитого?
– Сестра, – лучезарно улыбнулась я, решив чересчур не наглеть.
– Проверь по списку, – приказал охранник своему напарнику, томящемуся у элегантной стойки.
Тот быстро пробежал взглядом по страницам журнала и возвестил:
– Такой нет.
Отступать при первой же неудаче никогда не было моей привычкой, и я без раздумий ринулась в бой:
– Не может быть! Наш редактор лично звонил вашему руководству. Черт знает что! Договариваешься, тратишь время, стоишь в пробках по всему городу и, пожалуйста! Никто ничего не знает!
Видно, возмущалась я очень натурально, потому что первый охранник примирительно сказал:
– Минуту, не нужно нервничать. Сейчас все выясним.
Я
Охранник между тем извлек из кармана рацию и произнес:
– Нина, это первый пост. Подойди к нам.
Через секунду в дальнем конце коридора распахнулась дверь, и по зеленой ковровой дорожке в нашу сторону заспешила тоненькая фигурка. Издали мне показалось, что это идет юная девушка, но стоило ей приблизиться, как стало понятно, что это впечатление ошибочно. Нине было никак не меньше тридцати.
– Добрый день, – с заученной приветливостью поздоровалась она.
– Добрый, – с неприкрытым недовольством откликнулась я.
На самом деле никаких претензий у меня к ней, конечно же, не было. Просто ситуация и выбранная мною роль требовали проявления недовольства, вот я честно его и демонстрировала.
Нина бросила на охранника вопросительный взгляд, он тут же пустился в объяснения:
– Это журналистка. Утверждает, что есть договоренность об интервью, но в списке ее нет.
– Про список ничего сказать не могу, не знаю, – встряла я. – Но мне доподлинно известно, что наш главный редактор вчера лично звонил сюда и договаривался о встрече.
– Нам никто не звонил, – тихо, но очень категорично проронила Нина.
– Откуда вы знаете? Может, он говорил с кем-то из руководства! – возмутилась я.
Моя бурная реакция не произвела на нее совершенно никакого впечатления; вежливый голос прозвучал по-прежнему тихо и без эмоций:
– Никто, кроме Елены Анатольевны, такого решения дать не может. Ее вчера не было на работе, все звонки принимала я, и ни один главный редактор мне не звонил.
– А вы, собственно, кто?
– Личный секретарь президента компании, – последовал спокойный ответ.
– И с вами никто не связывался?
Она отрицательно качнула головой.
– Ничего не понимаю! – обиженно воскликнула я. – Меня срывают с работы, посылают сюда, а здесь, оказывается, никто не ждет! А у меня, между прочим, своих дел по горло. Мне репортаж срочно сдавать нужно!
Я так вжилась в роль, что сама уже почти верила в то, что говорила. Нина же слушала мои причитания с каменным лицом, и видно было, что выражать сочувствие она не собирается.
Двери лифта открылись, и из него выпорхнула субтильная девица в потертых джинсах и безразмерной клетчатой рубахе. Ее выкрашенные во все цвета радуги волосики прикрывала кокетливая панамка с надписью «Coca-Cola light», правую ноздрю украшало малюсенькое колечко с синей стекляшкой, а к груди это колоритное создание прижимало внушительную стопку канцелярских папок. Завидев нашу дружную компанию, девица напрочь забыла, куда шла, и замерла на месте, весело поблескивая круглыми глазенками и с любопытством прислушиваясь к моему монологу.