Страстная женщина

Монро Люси

– Никаких исключений?

– Никаких.

– Но ты не можешь быть уверен насчет цифр. У меня нет диплома в области бизнеса, но даже я знаю: существует порог ошибки для любого инвестиционного проекта.

– Конечно. Но эта ошибка изначально закладывается в проект.

– Ты уверенный в себе человек, – заметила Одри.

– Разве может быть иначе? – спросил Винченцо, и в его голосе появились высокомерные нотки. – За десять лет мне удалось превратить компанию, оценивающуюся в десять миллионов долларов, в компанию с миллиардной

стоимостью.

– Конечно, – признала Одри с кривой улыбкой, признавая его финансовый гений.

Когда они подъехали к дому Винченцо, кованые ворота открылись, позволяя автомобилю въехать на подъездную аллею, а затем с легким звяканьем закрылись за ними. Одри не видела дома, пока после первого поворота они не оказались на возвышенности.

Каменный трехэтажный особняк возвышался над местностью.

– В обязанности жены не входит уборка дома? – слабым голосом спросила Одри, в ужасе представившая, каково это – убираться в помещении такой площади.

– Нет, конечно. Этим занимается экономка и горничные.

– Совсем как в отеле, – заметила Одри.

– Тем не менее это дом. Мой дом.

Кажется, она задела чувствительный нерв своим замечанием.

– Извини, Винченцо. Дом твой просто замечательный!

– Энцо.

– Что? – не поняла Одри.

– Моя семья называет меня Энцо.

Одри не стала напоминать: пока она – не член его семьи и, возможно, никогда им не станет.

– Экономка живет не в большом доме, – тем временем продолжал Винченцо. – У нее и у ее мужа, который занимается хозяйственными работами, маленький домик на прилегающей территории, но обычно оба в доме с раннего утра и до ужина.

– Понятно, – кивнула Одри.

Вообще-то такой образ жизни был ей не в новинку. В доме ее матери на неполную ставку работала экономка, которая следила за порядком. А также повар. Но все-таки это было не то что иметь целый штат, в чьи обязанности входило поддержание чистоты в огромном доме миллиардера, в котором с недавних пор жили и дети.

– Еду подает Девон. Ему нравится это делать. – В голосе Винченцо прозвучала симпатия.

– Кто такой Девон?

– Мой мажордом.

– У тебя есть и мажордом?

– Девон работал еще у моих родителей, когда я был ребенком. А потом переехал ко мне, когда я оставил родительский дом.

Если Одри надеялась переехать в этот дом в качестве жены, то ей надлежало подружиться с Девоном.

– Он живет в доме? – спросила она, почти твердо зная, каким будет ответ на этот вопрос.

– Он, повар и ночная горничная. – Винченцо нахмурился. – И няня, миссис Перси.

– Тебе не нравится няня?

– Она компетентный человек.

– Но?..

– Она… – Голубые глаза Винченцо сузились. – Она холодная. Ей не хватает тепла.

Одри подавила смех. Это Винченцо Томази говорит о тепле?

Глава 7

Винченцо

был изумлен – Одри смогла заставить Франку лишиться ее обычной сдержанности и улыбаться! Но особенно он был поражен, как Одри, когда он представил ее Франке, опустилась на колени перед его племянницей, чтобы очутиться с ней вровень. Обычно Винченцо также опускался на корточки, но лишь потому, что не хотел запугивать робкую племянницу своим ростом. Одри была значительно ниже его, и тем не менее она тоже считала важным оказаться на одном уровне с девочкой.

Она протянула руку и с подбадривающей улыбкой ждала, пока ее не взяла Франка. Винченцо онемел от удивления, когда Франка пожала ей руку.

А сюрпризы не прекращались.

В комнате для игр Одри села прямо на пол. Взяв чистый лист бумаги, она спросила его племянницу:

– Ну, так что мы станем сейчас рисовать?

Они начали с людей. Франка нарисовала фигуру с прямоугольником, который, как сказала девочка, был компьютером. Рядом она нарисовала дядю Энцо за работой.

Одри похвалила рисунок, но взглянула на Винченцо с выражением, которое он хотел бы не замечать. В ее взгляде он заметил неодобрение и, возможно, жалость.

– Цветы? – неуверенно спросила Франка.

Одри с воодушевлением поддержала ее предложение, и напряженные плечи Франки расслабились. Они снова стали рисовать. Его племянница нарисовала розовые и желтые круги – по крайней мере, эти фигуры должны были быть кругами – и зеленые линии, которые, без сомнения, должны были быть стеблями.

Одри нарисовала одну большую маргаритку с широкими лепестками, тонким стеблем и непомерными листьями. После этого она стала раскрашивать лепестки причудливыми узорами.

– Цветы не могут быть в горошек, – тревожно прошептала Франка.

– В нашем воображении цветы могут быть любыми, – заявила Одри.

Франка искоса взглянула на Одри:

– Джоана говорила, цветы должны быть красивыми.

Винченцо, затаив дыхание, ждал, что же ответит Одри. Девочка впервые со дня гибели Джоаны и Пину заговорила о своей мачехе.

– Вот как? – небрежно спросила Одри.

Винченцо перевел дыхание.

Франка кивнула:

– Она говорила, мои цветы не слишком красивые, чтобы их хранить. – В глубине детских глаз отразилась боль. – Джоана всегда выбрасывала мои картинки. А Перси сохраняет их в специальном альбоме.

Может, поэтому Винченцо и нанял миссис Перси. Хотя женщина всегда казалась ему холодной, к детям она была предусмотрительна и внимательна.

Одри напряглась:

– Наверное, она не понимала искусство. Некоторые люди его не понимают.

– Искусство?

– Твои рисунки – искусство.

– Правда? – спросила Франка. Глаза ее, такие же голубые, как у Винченцо, расширились от изумления.

– Правда. Некоторые люди не осознают – искусство не всегда выглядит так, как его задумало вдохновение.