Страж империи
Шрифт:
– Вот оно как, – протянул бродяга. – Я, видимо, тоже как-то с оборотнем столкнулся. Лет шесть назад или семь… Пил из ручья – а из-за кустов на той стороне выходит человек, с виду грибник, но без лукошка или сумки… И одежда на нем сидит как-то странно, и вообще он мне не понравился… Глаза странные. И он мне говорит, мол, слушай, старик, дело есть, подойди ко мне… Ну я и спрашиваю – что за дело такое? Заблудился, что ли? И он так радостно – да, говорит, заблудился, выведи меня. И жестом снова меня вроде как подзывает. И голос – вот вы метко сказали, неразборчивый, будто камешки во рту… И я понимаю внезапно, что он сам перешагнуть через родничок-то не хочет, а меня на ту сторону зовет – хотя разделяют нас метра три, и родничок – перешагнуть можно без труда. В общем, хапнул я свою котомку – и прочь. Он меня звал обратно – я круг священный изобразил,
– Просто между прочим, – заметил я, – кругов они не боятся. И при необходимости без труда пересекают воду – даже вплавь. Лично видел. Так что на родники не надейтесь, действительно может помочь только такая вода, в которой есть куда нырнуть или отплыть от берега. Или чтобы воды хоть по пояс.
Йоахим вздохнул:
– Ну вот у этого до меня добраться особой необходимости не было – и мое счастье, что так.
Вскоре со стороны трассы послышалось урчание мощного двигателя: прибыл тягач.
– Ладно, мужики, нам пора. За огонек да компанию спасибо, подбросить никого не надо до города?
Оказалось, что никого, так что я пожелал им избежать нежелательных встреч и мы выбрались из-под моста.
Уже сидя в тягаче, Скарлетт спросила:
– А чем им помогла бы вода, если б в нее можно было нырнуть? Одержимые – не эфириалы…
– Верно. Однако хоть вода для одержимого и не препятствие, не существует ни одного свидетельства, что одержимый напал на кого-то в воде. Пустившись вплавь или вброд, одержимый не отвлекается ни на что, кроме собственно преодоления воды. Да даже если воды по пояс – приблуды стремятся пересечь ее вброд побыстрее, игнорируя потенциальную жертву. Почему – никто не знает. Не любят они воду, видать. Не боятся, но она им отвратительна.
– Да уж, – кивнула Скарлетт, – у бродяги какого-либо иного шанса на спасение при такой встрече попросту нет…
Я ухмыльнулся:
– Будь я бродягой – достал бы обрез и много-много ртутных градусников… Тогда шанс был бы.
Скарлетт тоже начала улыбаться:
– А, ты про наш старый обычай… Слушай, как ты думаешь, может ли этот Тарик быть прав? Что, если тот господин внезапно настоящий одержимый? Одержимый, как правило, знает все, что знала жертва, если вселился в живое тело, а не теплый труп – это факт. Со временем он постигает устройство нашего мира и социума – тоже факт. Надо думать, он способен и речь освоить в совершенстве, и управление машиной. А вот колеса ему менять не приходилось – оттого и стоял в задумчивости…
– Нет, – покачал головой я. – В теории, конечно, одержимый мог бы освоить все то, о чем ты говоришь, если бы не одно «но». Натура их, стремящаяся к разрушению. Все, что осваивает одержимый, он осваивает с одной целью. Более успешно убивать и разрушать. И в этом разрезе еще не факт, что он вообще разумен в нашем понимании. В краю свартальвов есть такое животное хищное – «сгукг», что означает «подражатель». Оно похоже на шестиногого паука размером с собаку, которое в совершенстве перенимает звуки, издаваемые его добычей. Он запоминает все звуки и, обнаружив недосягаемую жертву в укрытии, прячется рядом и начинает издавать звуки. По очереди. Если, положим, один из этих звуков – позывок самки на спаривание, то он выманит из укрытия самца, сожрет его – и впредь будет пользоваться только этим звуком. Он умеет приманивать самок звуками их детенышей и так далее. Свартальвы держат их как домашних животных и дрессируют. Сгукг с легкостью осваивает целые фразы, которые приводят к нужному результату – получению еды. Например, как тебе просьба «досточтимый хозяин, одари своего любимца кусочком мяса», высказанная голосом хозяина? Свартальвы даже соревнуются в том, кто научит своего сгукга более длинной и витиеватой фразе. Сгукги умеют просить именно ту еду, которую хотят в данный момент. Но значит ли это, что сгукг разумен и понимает смысл издаваемого звука? Правильный ответ – нет. Я полагаю, что с одержимыми та же фигня, только они еще и содержимым мозга жертвы пользоваться умеют. Но вот настолько совершенная имитация, как дворянин, живущий среди людей и водящий машину…
– А почему нет, если это приводит его к нужной ему цели? Ты же сам рассказывал мне про одержимого в картинной галерее…
– Потому, что мне их цели прекрасно известны. Сгукг теряет желание обучаться, как только получает кормежку. Все, он сыт, и обучать его далее можно только когда животное снова проголодается. Одержимый способен
Вернувшись в свою комнату на базе, я первым делом включил терминал и сразу увидел значок нового сообщения. Сообщение – с пометкой, что это непроверенный пользователь, но раз он получил где-то координаты моего терминала…
Внутри – сопроводительное письмо о том, что к сообщению прикреплен запрашиваемый мною видеофайл, и сам видеофайл.
Я его запустил увидел мир где-то с уровня груди. Носитель камеры куда-то идет, говорит у входа с охранником в подозрительно знакомой форме, предъявляет документ, расписывается, заходит в помещение, стоит, ждет некоторое время, а затем его пропускают в какую-то комнату. Еще чуть погодя в нее зашла девушка, и я моментально ее узнал. Сабрина собственной прелестной персоной. Камера, правда, на груди, видимо, замаскирована под пуговицу, но мне приходилось видеть Сабрину в аналогичном ракурсе, хоть обычно и без ее форменного жакетика с едва заметной надписью «Собственность Дома Керриган». На шее – тонкая серебряная цепочка, и я догадываюсь, что на ней – тот самый кулон, который я однажды ей подарил.
– Добрый день, – сказал носитель камеры. – Мне поручено передать вам вот это.
И он протянул ей коробочку.
– Что это? – удивилась Сабрина.
– Понятия не имею. Откроете – увидите.
Она открыла коробочку, некоторое время смотрела, а затем ее глаза расширились от внезапной догадки.
– От кого это? Кто вам это дал?!
– К сожалению, не знаю. Я всего лишь помощник третьего атташе при посольстве, просто выполняю поручения. Сказали, куда принести и кому отдать – что я и сделал. Всего вам доброго.
В тот момент, когда он начал поворачиваться, чтобы уйти, я еще успел увидеть, как Сабрина пытается утереть слезинку.
Итак, теперь она почти наверняка знает, что я жив. Что и требовалось.
На следующий день тренировки возобновились, снова вроде как началось обычное монотонное житье-бытье, но уже вечером позвонил Ян Сабуров.
– Такое дело, Александер, – сказал он. – Мы насобирали для вас тут и там боеприпасы для «кишкодера». Кое-что дал Потоцкий, у него нашлись образцы еще со времен Херсонесской войны. Еще мы отыскали несколько упаковок бронебойных и картечных боеприпасов, а также несколько ваших любимых «слонобоев».
– Надо же, – обрадовался я. – Ведь можете же, когда очень захотите.
– Ага. Для этого пришлось основательно покопаться в пыли. Вначале архивы, потом склады, куда шла всякая ерунда из рук трофейных команд. Еще выяснилось, что у одного дворянина имеется «испытательное ружье» свартальвов, в которых эти самые свартальвы испытывают рунные боеприпасы, изготавливаемые для Содружества и аркадианских эстэошников…
– Ого, – присвистнул я, – откуда у него такая штука?
– «Эта штука» – на самом деле, ничего особенного. У свартальвов это просто ствол в станке с дистанционным ударно-спусковым механизмом. Само устройство достал дед этого человека, а отец впоследствии нашел где-то мастера, который приделал к стволу рукоятку, спуск и приклад. Получилось такое себе «оружие последнего шанса» – огневая мощь от «кишкодера», но однозарядное. У него же были и боеприпасы, тоже раздобытые дедом – вот несколько штук он для вас пожертвовал. Рунные зажигательные.