Страж
Шрифт:
– А, мастер ван Нормайенн, – сказал инквизитор, останавливаясь напротив нас. – Так и думал, что найду вас здесь.
– Ваша осведомленность не перестает меня поражать, – сухо ответил я, не собираясь интересоваться, откуда он узнал о моем присутствии в Дерфельде.
– Издержки моей работы, – улыбнулся молодой клирик. – Это брат Курвус из монастыря Дорч-ган-Тойнн, что по милости Божьей и в силу своей службы оказал мне честь путешествовать вместе.
Высоченный монах кивнул, и на его губах появилась улыбка.
– Это господин Вильгельм дер Клюр, – представил
– Отец Март. – Пес Господень улыбнулся, заполняя паузу, наконец-то назвав свое имя. – Я рад встретить двух Божьих слуг в столь скорбном месте. Мои искренние соболезнования из-за смерти вашего друга.
– Неужели Церковь заинтересовала эта случайность? – произнес Львенок. – Какое дело инквизиции и боевому монашескому ордену до того, что касается стражей?
– Я осмотрюсь, святой отец, – негромко сказал брат Курвус и, дождавшись кивка, стал придирчиво изучать каждый камень.
– Не любите священников? – прищурился клирик.
– Люблю, но только достойных.
– Спасибо за честный ответ, страж. Не думал, что мы с вами так похожи. Я тоже, представьте себе, не жалую тех из моей братии, кто… слишком сильно грешит. Это вредит вере, а значит и спасению души. Мы стараемся отправлять таких священнослужителей в монастыри. Молитвы, вода, хлеб и работа прекрасно исправляют заблудших и вызывают их искреннее раскаяние.
– Мы нисколько не сомневаемся, что Церковь ведет нас из мерзкого прошлого, сквозь скверное настоящее в светлое будущее, за что ей и ее слугам честь и хвала, но вы ловко уклонились от ответа, святой отец. – Львенок не дал себя смутить. – Почему вас так интересует гибель стража?
– Есть кое-какие вещи, которые меня беспокоят, только и всего, – пожал плечами священник.
Он заметил, что я хочу уточнить кое-что об этих вещах, и, опередив меня, сказал:
– Позвольте мне пока ничего не говорить, господин ван Нормайенн. Обещаю вам, что как только ситуация прояснится, вы узнаете об этом первыми.
Львенок выглядел недовольным, но я не стал настаивать:
– Надеюсь, вы добудете больше сведений, чем мы. У нас пока никаких зацепок.
– Мы можем объединить усилия, – неожиданно предложил инквизитор.
– Согласитесь, святой отец, это сделать довольно сложно, особенно когда вы не спешите делиться информацией, – мягко сказал я ему, и Львенок поддержал меня сердитым кивком.
– Я не люблю обвинять кого бы то ни было, не имея на руках фактов, – ответил отец Март. – Любые мои слова сейчас – всего лишь домыслы, не имеющие под собой никакой основы, кроме пустых и бесполезных догадок. Если я ошибаюсь, то отправлю вас по ложному следу, и тогда эта тайна так и останется тайной. Думаю, ни я, ни вы этого не хотите. Мне, как и вам, важна истина. И вечером, если мои размышления найдут подтверждение, я готов поделиться с вами тем, что у меня есть.
– Идет, – согласился я, понимая, что не каждый день с тобой сотрудничает инквизиция.
У Псов Господних свои рычаги и свои способы получать информацию. Такого количества осведомителей, стукачей
– Что мы должны делать? – спросил Вильгельм.
– Узнать, где бывал и с кем говорил ваш друг в первый день своего приезда в город. Начните с художника.
– Того, который нашел тело? Они что, были знакомы?
– Разумеется. Художник его брат.
Мы с Львенком ошеломленно переглянулись. Никто в Дерфельде об этом даже не заикнулся.
– Я найду вас, когда закончу осматривать место смерти и поговорю с верными инквизиции людьми. Возможно, они знают какие-то подробности. – Отец Март накинул на голову капюшон.
– Вы видели камень? – спросил у нас подошедший монах и обернулся к инквизитору: – Там начертан символ Алгола. [49]
– Видели, но не знали, что это символ звезды Сатаны, – сказал я, стараясь вспомнить все, что мог слышать об этой звездочке.
49
Алгол (Алголь) – звезда бета Персея, также известная, как Глаз Медузы или звезда Сатаны. Переменная звезда, меняющая свою яркость с течением времени, отчего кажется, что она мигает.
– Его упрощенный вариант, впрочем, не менее сильный, чем истинная формула. – Брат Курвус не выказал удивления, что я немного понимаю в астрономии.
– Здесь замешано колдовство? – спросил Львенок и дождался небрежного кивка инквизитора:
– Я почти уверен в этом, хотя никаких следов его проявления нет. Кроме тела стража и символа.
– Обычно ведьмы скрывают следы ворожбы, – задумчиво произнес я. – Они не оставляют знаков на видном месте, так, чтобы каждый любопытный обратил на их труд внимание. После ритуалов все уничтожается.
– Именно это меня и смущает, поэтому я не желаю спешить, – сказал отец Март, убирая руки в рукава плаща. – Сейчас у меня есть четкий след, оставленный домашний адрес, но, боюсь, если идти по нему, мы окажемся совсем не там, где хотим оказаться.
– Считаете, что кто-то хочет направить вас по ложному пути, святой отец? – Я посмотрел в сторону водопада, но Пугало так и не объявилось.
– Некоторые порой именно так и поступают.
– А вы не думали о том, что рисунок остался из-за банальной небрежности? – проронил Львенок. – Такое ведь тоже случается.
– Случается, но не в этот раз, – ответил за инквизитора монах.
Чем «этот» раз отличается от «не этого», он объяснить не потрудился.
– Давайте не будем гадать, друзья мои. Встретимся через час после комплеты и обсудим, что успели узнать за день. Да хранит вас Господь, стражи.
За неимением выбора мы пошли прочь. Вскоре ущелье повернуло. Чертов мост, водопад и клирики скрылись в промозглой туманной дымке, и Вильгельм спросил:
– Ты знаком с отцом Мартом?
– Мы познакомились в Вионе, он мне тогда здорово помог.