Страж

Андрижески Дж. С.

Ревику было всё равно.

Несмотря на это, он подрочил, увидев её с Джейденом той ночью. Дважды.

Ладно, может, три раза.

Это не помогло.

И это не уменьшило стыда, который он испытывал из-за боли разделения, которая затмевала его свет всякий раз, когда он позволял себе вспомнить выражение её лица, когда она кончала. Слово «стыд» вообще не описывало эту эмоцию. Во-первых, стыд подразумевал, что он сделал что-то не так, и Ревик не мог честно решить, действительно ли он верит в это или нет.

Он наблюдал из Барьера за

каждой минутой их совокупления.

По правде говоря, он не мог заставить себя отвести взгляд.

Он был загипнотизирован видом Джейдена, вбивавшегося в неё, Элли, ахавшей ему в шею, пока эта серебристая краска размазывалась по её лицу и его коже, а её ноги в кожаных сапогах обвились вокруг его талии. Ревик всё ещё не мог до конца оправиться от шока из-за того, что она, поговорив с ним в общей сложности минут двадцать, позволила ему поиметь её пальцами, а затем трахнуть.

Он никогда раньше не видел, чтобы она вытворяла что-то подобное.

Чёрт, насколько он знал, она была девственницей.

По правде говоря, Ревик знал, насколько это маловероятно, но ему никогда не приходилось сталкиваться с этим вопросом напрямую до той ночи, когда это произошло прямо у него под носом.

Он был свидетелем нескольких пьяных, но относительно невинных проказ на задних сиденьях машин, но не более того.

У неё даже никогда не было настоящего бойфренда.

Он знал, почему она не решалась часто ходить на свидания.

Даже не считая плохого опыта, который у неё уже был с несколькими людьми, особенно в старших классах, Ревик чувствовал, что она нервничает из-за реакции других на неё, даже если она не понимала, что означают эти реакции.

Как бы она ни притворялась, она знала, что такая реакция может быть опасной.

Она понимала это, по крайней мере, на каком-то уровне.

Это же осознание заставило Ревика посмотреть в лицо своему меняющемуся восприятию её. Отчасти это было признание самому себе в правде, которой он изо всех сил старался избегать вот уже несколько месяцев, а может быть, даже последние несколько лет.

Он больше не видел в ней ребёнка.

Нисколько.

Более того, он ревновал к этому самодовольному маленькому придурку до такой степени, что хотел свернуть его чёртову шею.

Глава 4. Тот парень

— Привет, Эл… ЭЛ! Земля вызывает Элли!

Я подняла взгляд от стола, где наполняла солонку и перечницу.

Касс стояла рядом, небрежно положив руку на бедро, и её чёрный фартук официантки съехал набок поверх слишком короткой мини-юбки. Она улыбалась мне.

— Ты видела, кто только что появился? — спросила она.

Я позволила своему взгляду опуститься к её юбке.

— Тебя уволят, если Джефф увидит, что ты это носишь, — сказала я ей. — Разве он уже не предупреждал тебя об этом? О том, чтобы ты не надевала именно эту юбку?

Касс выдохнула, с преувеличенным раздражением сдувая чёлку с глаз.

На этот раз она покрасила кончики своих волос в синий металлик, к которому

я всё ещё не до конца привыкла. Это выглядело круто, но красный цвет мне нравился больше, может, потому, что из-за него кончики волос казались языками пламени на фоне её обычных прядей, которые были чёрными и прямыми и ниспадали тяжёлым полотном вокруг её лица.

Мне всегда нравились волосы Касс.

Казалось, она унаследовала лучшие черты лица и физические данные от обоих своих родителей, хотя её мама тоже была довольно сногсшибательной. Её этническая принадлежность была настоящей мешаниной, но в основном она была похожа на тайку, как и её отец.

Теперь Касс поджала губы при моём упоминании о Джеффе, нашем придурковатом менеджере.

Снова выдохнув, она пробормотала:

— Похоже, он не против пялиться на мою задницу всякий раз, когда я её надеваю. И в вырез моего декольте, когда я надеваю практически всё, что угодно…

Она сделала паузу, чтобы сердито посмотреть поверх перегородки на другую официантку, темноволосую девушку по имени Дания, которая, казалось, получала удовольствие от того, что ябедничала на всех остальных. Дания была убеждена, что никто, кроме неё, здесь не напрягался.

И, что ж, в случае с Касс, возможно, она права.

Во-первых, Касс не была большой поклонницей необходимости работать на этих дерьмовых работах. Я тоже, если уж на то пошло, но у меня лучше получалось мысленно отстраняться и не думать об этом, в то время как у Касс были проблемы с тем, чтобы отпустить это, и она бунтовала по мелочам, что, как правило, приводило к её увольнению или просто постоянным придиркам со стороны менеджеров.

Самое смешное, что на самом деле она была более хорошей официанткой, чем я, когда прилагала усилия. Просто большую часть времени она предпочитала не прилагать этих самых усилий.

Какая-то часть меня почти восхищалась ею за то, что она не позволила этим придуркам превратить её в «просто официантку» — предубеждению, которому мы оба подвергались не раз.

— Нам нужно сваливать из этого грёбаного места, — пробормотала Касс, как будто услышала, о чём я думаю. Она огляделась, по-видимому, раздосадованная тем, что Дания оказалась вне досягаемости её убийственного взгляда. — …И эй, ты вообще меня слышала? Этот парень здесь.

В тот раз я не подняла взгляд. Сдув челку с глаз, я продолжала пересыпать соль из квадратного пластикового контейнера в стеклянные солонки.

— Какой парень?

— Вон там, — сказала она, мотнув головой в сторону.

Я наблюдала, как Касс смотрит поверх перегородки, сосредоточившись где-то на главном этаже ресторана. Я ненавидела, когда она утаивала информацию, чтобы заставить меня обратить на неё внимание. Это поведение как в старших классах — всё время пытаться заинтересовать меня, вместо того чтобы просто говорить всё прямо, но, похоже, от этой привычки она была неспособна избавиться.