Страж

Андрижески Дж. С.

Ревик жил в пентхаусе уже несколько месяцев — с тех пор, как Вэш сказал ему, что оставаться в России больше небезопасно.

Ему всё ещё казалось, что он спит в чьём-то чужом доме.

Слуги определённо не помогали с этим ощущением.

Наличие личного слуги, в частности, не помогало.

Ревик не хотел и не нуждался ни в чём из этого, но у него не было никакого выбора в данном вопросе. Люди тоже наблюдали за ним. Не так, как это делали Вэш и Совет, но, как и многие из них, Ревик с каждым днём всё больше склонялся к тому, чтобы сорваться с места

и сбежать.

К чёрту покаяние. К чёрту работу на червяков.

Он выбросил эту мысль из головы.

По правде говоря, он серьёзно относился к своему наказанию, несмотря на то, как его раздражали ограничения и вторжения в его личную жизнь. Он не забыл уроков Памира, пока что нет, и вряд ли забудет, по крайней мере, в ближайшее время.

Он всё ещё хотел внести хоть какой-то вклад в развитие мира.

Он хотел этого больше, чем когда-либо, даже если вернувшись в реальный мир, ему было труднее поверить, что он когда-нибудь действительно сможет это сделать. Наверняка из-за этого некоторые слова монахов казались гораздо менее уместными.

Или, возможно, менее практичными.

Потирая глаза указательным и большим пальцами, Ревик изо всех сил старался вернуть остаток своего света обратно в физическое тело, чтобы заземлиться. Когда у него начало получаться, он поймал себя на том, что во второй раз оглядывает комнату, слегка хмурясь.

Кто-то побывал здесь, пока его не было.

Кто бы это ни был, он развёл огонь внутри каменного очага, к которой было обращено кожаное кресло.

Ревик уставился на огонь, и в груди у него всё сжалось.

Ему не нравилось, когда люди находились где-то рядом с его телом, когда его в нём не было.

Должно быть, это вышеупомянутый слуга, Эддард.

Эта мысль его не успокоила. Эддард уже знал о нём слишком много, и не только потому, что человек почти регулярно видел Ревика обнажённым.

Мысли Ревика вернулись к разговору с Вэшем, затем к инциденту с Элисон, произошедшему несколькими днями ранее. Из-за разницы во времени Ревик совершил прыжок ранним утром здесь, в Лондоне. Это был первый день ноября по его сторону Атлантики.

В Калифорнии, где находилась Элли, было около одиннадцати часов вечера, и всё ещё стоял октябрь.

И да, Ревик точно знал, о чём предупреждал его Вэш.

Несмотря на это, ему стало немного не по себе от мысли, что Совет наблюдал за ним всё это время. Он знал, что отчасти это чувство проистекало из стыда, но не полностью. Он не сделал ничего плохого, формально… ну, на самом деле нет.

Он не специально застукал её в такой момент.

В отличие от большинства этих монахов, он также ещё не был мёртв ниже пояса.

Он присматривал за ней, потому что она была на той вечеринке, потому что Кассандра была пьяна и в одном из своих безрассудных настроений из-за Джека, потому что приёмного брата Элли, Джона, там не было… потому что Элли была одета в этот чёртов костюм, который вполне мог сойти за одежду проститутки, даже с серебристой краской на лице.

Честно говоря, он был удивлён,

что она надела такое, даже с Кассандрой, которая уговаривала её надеть подобное. Обычно Элисон оставалась довольно сдержанной, когда выходила куда-нибудь выпить, отчасти потому, что у неё была склонность привлекать к себе много внимания, где бы она ни была… и что бы на ней ни было надето… даже если она стояла в углу и почти ничего не говорила.

Конечно, в отличие от Касс, не всё это внимание было сексуальным.

Она получала немало помешанных на религии. Шизофреников.

Толпа «полной луны», как называл это её брат Джон.

По правде говоря, сама Элисон, казалось, отрицала тот эффект, который её свет оказывал на многих людей. Ревика раздражало, что она могла быть так преднамеренно слепа в отношении того, кем и чем она была, хотя он мог признаться себе, что его реакция была иррациональной.

Учитывая, что ей всю жизнь говорили, что она человек, вряд ли это её вина или что-то особенно удивительное. Намёки на то, что она, возможно, не человек, вероятно, тоже напугали бы её до чёртиков, учитывая последствия для видящих в этом мире.

Это всё равно его раздражало.

Это раздражало его отчасти потому, что её собственное невежество подвергало её опасности.

Тем не менее, он мог понять её желание не вдаваться во всё это.

Больше всего на свете она, казалось, хотела слиться с толпой, быть нормальной.

Отбросив всё это в сторону, Ревик не переступал границы дозволенного, приглядывая за ней в ту ночь. Учитывая то, что он знал об её прошлом опыте общения со странно зачарованными и/или влюблёнными людьми, он, вероятно, и так предоставил ей слишком много приватности.

В любом случае, он следил за ней не ради своего чёртова здоровья.

Он пытался уберечь её… что, кстати, было его грёбаной работой.

И да, ладно, когда дело касалось вопросов безопасности, у него, возможно, была склонность к консервативным подходам в отношении Моста, но он предположил, что отчасти именно поэтому ему дали эту работу. Как бы то ни было, он думал, что потребуется максимум несколько часов, чтобы понаблюдать за ней в таких деталях, в основном просто присматривая за ней на случай, если случится что-то опасное, или какие-нибудь видящие окажутся где-нибудь поблизости от неё.

По сути, его главной заботой всегда были другие видящие.

Изначально это было больше связано с тем, чтобы не её опознала какая-то посторонняя группа — в частности, Шулеры.

Теперь, когда всё больше и больше видящих жило и работало среди людей, риски её разоблачения возросли. Более того, увеличилось количество видов разоблачения и/или опознания, которым она могла подвергнуться.

В дополнение к террористическим и/или квазивоенным группировкам, таким как Шулеры, её мог опознать совершенно случайный видящий, у которого способности оказались бы лучше, чем у большинства, или достаточно личный резонанс со светом Моста, чтобы он или она смогли увидеть её сквозь щиты Совета.