Страж
Шрифт:
— Я прибыл не один, — ответил Остен, наконец поднимая кружку и делая глоток. — Меня не должно было быть в отряде, но думаю… комендант просто решил выдворить меня из крепости на случай, если твари всё-таки её возьмут.
На миг в его глазах мелькнула пустота. Будто он снова видел то, что хотел бы забыть. Когда заговорил, голос у него сорвался на хрип:
— Когда мы потеряли первый… Я имею в виду… Когда форт впервые подвергся атаке, треть гарнизона погибла. Те, кто остался, больше не могли прикрывать периметр полностью. Твари шли волной —
— Знали? — переспросила Элвина, тихо.
— Да, — подтвердил он. — Как будто кто-то… учил их. Или выпускал партиями. С разницей в час.
Я видел, как напряглась Марна. Она краем глаза посмотрела на меня, но не сказала ни слова.
— Ты говоришь о тех, что не боятся солнца? — спросил я.
— О них, — Остен снова сделал глоток, но кружку так и не отпустил, будто держал её как якорь. — И если вы думаете, что это случайность, то зря. Это больше не атаки. Это осада. Я своими глазами видел их. И клянусь, что это необычные твари.
Мы с Юргом переглянулись. Все за столом вспомнили наше недавнее приключение на заброшенной платформе.
Остен медленно провёл пальцем по потрёпанной мундирной нашивке. Там всё ещё просматривался герб форта — выцветший, в копоти.
— Элун без помощи не выстоит, — сказал он тихо. — Мой отряд прибыл, чтобы доложить обо всём Герцогу и привести в Элун помощь.
Марна молчала. Юрг тоже. Даже Элвина не нашла, что ответить.
Тишину нарушил только звук, с которым Лия отставила свою кружку. Остен сразу перевёл взгляд на неё.
— Лия, — сказал он, чуть тише. — Я… рад, что ты жива и… исполнила свою мечту.
Она долго смотрела в стол. Потом подняла глаза — и я видел, что ей почти физически больно это слышать. Словно в этих нескольких словах пряталась тысяча недосказанных обвинений и сожалений.
— Спасибо, — выдавила она. — Я тоже рада, что ты жив.
Голос у неё звучал так ровно, что в нём слышался почти вызов. Остен больше не стал ничего говорить. Только опустил взгляд.
Я откинулся к стене, скрестив руки на груди. Он действительно изменился. Раньше в нём было больше бравады. Теперь — только усталость. Это был человек, который уже повидал ужас.
— И что теперь? — спросил я. — Вернёшься обратно в Элун? Вместе с подмогой?
— Конечно, — ответил он, коротко. — Мои люди там. И если я не вернусь, они будут знать, что я бросил их.
Юрг кивнул и даже слегка улыбнулся.
— Ты повзрослел, юный Рейвель, — тихо сказал он.
— Ваше уважение не остановит тварей. Не заткнёт голод. И не починит стены. Я пришёл за людьми.
Я уловил, как в этой фразе прорезалась почти невидимая ревность. Как будто он сам ненавидел то, что мы сидим здесь — живые, не пахнем дымом, не смотрим в пустоту.
— Если Герцог прикажет, — сказал я, — мы придём.
Он снова посмотрел на меня. Долго, без улыбки.
— Знаю, — наконец произнёс он.
Я
Слишком много арок, слишком мало окон, слишком много камня и высоких потолков. Сегодня, когда я шагал по выстланному темно-синим ковром коридору, это ощущение стало почти осязаемым.
Перед залом заседаний собралось с два десятка человек. Маги, бароны, воины-элунцы, твареведы. У некоторых магов на руках всё ещё проступали следы ожогов. Никто не разговаривал. Ждали.
Я подошёл ближе к Марне и Юргу. Они стояли у дверей, переглядываясь. Марна первая посмотрела на меня.
— Готов? — спросила она с тем невесёлым спокойствием, которое появляется у людей, уже испытавших весь возможный страх.
— Смотря к чему, — отозвался я. — Если к хорошим новостям, то нет. Если к дерьму — всегда.
Юрг усмехнулся, но в этой усмешке не было радости.
— Тогда поздравляю, Ром. Твоё ожидание оправдается. Судя по лицам магов, новости будут скверные.
Дверь в зал открылась с тихим скрипом. Один из помощников Герцога вышел к нам и жестом пригласил внутрь:
— Заходите.
Зал был высоким, с балками под потолком и огромным столом, за которым обычно заседали влиятельные лица клана.
Сегодня за столом сидела только одна фигура — Герцог. Перед ним — разложенные фрагменты панциря твари, прозрачные колбы с тканевыми пробами и несколько артефактных зеркал, отражавших с разных углов распластанное под печатями тело существа.
— Прошу, — сказал он, не поднимая головы. — Присаживайтесь.
Многие расселись, но из всех лунных стражей место занял лишь Тарен Сойр. Мы остались стоять чуть поодаль.
— Магистр Салине доложила, что у них есть первые данные анализа, — сказал Герцог и жестом пригласил ее говорить. — Прошу вас.
Салине поднялась, провела ладонью над ближайшей колбой. Внутри ткань, похожая на чёрный воск, чуть дрогнула — словно от слабого дыхания.
— Первичные анализы структуры подтвердили, что это не естественный мутант, — сказала она. — Не предмет естественной мутации под влиянием Ноктиума, а… искусственный процесс.
— То есть? — Тарен Сойр поднял бровь.
— Тварь создана в лаборатории. Она содержит материал нескольких видов тварей и… человеческий. Видите вот эти синие вкрапления? — Салине ткнула длинным стилусом в разрезанный фрагмент костной ткани. — Это следы стабилизации волокон алхимическими реактивами.
Я медленно выдохнул. Не потому что удивился, а потому что понял, что мы в заднице.
— Пепельники? — спросила Марна. Голос у неё был низкий, почти глухой.
Салине подняла голову.
— Пепельники умеют многое, но таких технологий у них нет, — покачала головой магистр. — Либо же мы многого не знаем о Пепельниках… Я не смею ничего утверждать. Пока у нас нет полной картины, и это лишь догадки. Но следы алхимической сборки по составу и структуре похожи на те, которые используются у нас. В Альбигоре.