Стража! Стража!
Шрифт:
— О чем ты говоришь?
— Вы сами знаете. Смолить кистью, и все тому подобное.
Когда Валет завершил разгром, Бодряк еще раз оглядел комнату. В ней отсутствовали позолота и мрамор, что по мнению Валета было обязательным для людей высокого общественного положения. Вся мебель была старая, а также картины, хотя без сомнения и ценные, выглядевшие как и всякие другие картины, которые люди вешают в спальнях, то есть не вызывающие никакого интереса. Там еще было несколько любительских акварелей с драконами. В общем и целом комната имела вид нежилой, и даже полинявшей за
Это была без сомнения комната женщины, ведущей свою собственную жизнь весело и без глупых увлечений уборкой и прочей романтической дребеденью, которой посвящают свою жизнь другие люди, женщины, безмерно благодарной, что бог не обидел ее здоровьем.
Подобная одежда по-видимому была выбрана по соображениям ее износостойкости, возможно еще предыдущим поколением из-за ее вида, а не в качестве легкой артиллерии в войне полов. На трюмо было нагромождение бутылок и пробирок, но значительное количество пометок наводило на мысль, что надписи на них скорее гласили; «Натирать на ночь», а не «Только смазывать за ушами». Вообразите, что обитательница этой комнаты прожила в ней всю свою жизнь и отец называл ее «моя маленькая девочка», пока ей не исполнилось сорок.
За дверью висел голубой халат. Бодряк знал, даже не заглядывая, что на кармашке вышит кролик.
Короче говоря, это была комната женщины, которая никогда не предполагала, что внутри этой комнаты побывает и увидит внутреннее убранство мужчина.
Столик, стоявший в изголовье кровати, был завален кучей бумаг. Испытывая неловкость и чувство вины, но верша преступление, Бодряк заглянул в них.
Основной темой были драконы. Там были письма от Выставочного Комитета Пещерного Клуба и Лиги Дружественных Огнеметов. Там были памфлеты и воззвания из Сияющего Убежища для Больных Драконов — "Пламя Бедняжки ВИННИ совсем Угасло после Пяти Лет Жестокого Использования в качестве Обдирщика Краски, но сейчас… " Там были просьбы о пожертвованиях, протоколы, и дела, способные вызвать приступ великодушия у всего мира, или по крайней мере той его части, которая обладала крыльями и огненным дыханием.
Если вы мысленно обитали в такой комнате, удивительно печальной и полной странного всепроникающего сострадания, то могли прийти к мысли, что может самым лучшим было бы стереть всю человеческую расу и начать вновь с амеб.
Рядом с ворохом бумаг лежала книга. Бодряк развернул и взглянул на корешок. Книга называлась: «Болезни Драконов» Сибил Дейрдра Олгиванна Рэмкин.
С удивлением он перелистнул несколько негнущихся страниц. Они открыли ему другой мир, мир совершенно ошеломительных проблем. Слюнявая Глотка. Неудачные Копуляции. Сухие Легкие. Потрясение, Рвота, Плач, Косточки. Как же изумительно, по думал он после прочтения нескольких страниц, что болотный дракон сумел выжить, чтобы увидать второе рождение. Даже хождение по комнате подтверждало биологический триумф.
Он быстро просмотрел тщательно нарисованные иллюстрации. Вы могли только вообразить себе такое немыслимое количество внутренностей.
В дверь постучали.
— Можно войти? С вами все в порядке? — бодро постучала
— Э-э…
— Я принесла вам кое-что заморить червячка.
Как мог вообразить Бодряк, это должен был быть суп.
Вместо этого громоздились тарелки с беконом, жареным картофелем и яйцами. Он ощущал, как его артерии сжимаются в панике при виде всего этого.
— Я еще приготовила пудинг из хлеба. — сказала леди Рэмкин, немного застенчиво. — Обычно я мало готовлю, только для себя. Сами знаете, каково обслуживать одного.
Бодряк вспомнил блюда у себя дома. Мясо всегда почему-то серое, с какими-то прожилками в Нем. — Э-э. — сказал он, не привыкнув обращать к леди из позиции лежа в их собственной постели. — Капрал Валет доложил мне…
— Какой колоритный парнишка, этот Валет! — сказала леди Рэмкин.
Бодряк не был уверен, что правильно понял.
— Колоритный? — устало сказал он.
— Настоящий герой. Мы замечательно с ним поладили.
— Вы?
— Ну, да. Какую кучу анекдотов он знает.
— Ну, да. С этим у него все в порядке. — Его всегда поражало, что Валет мог поладить практически с каждым. Он решил, что это должно быть как-то связано с общим знаменателем. Во все мире математики не было знаменателя столь общего, как Валет.
— Э-э. — сказал он, и тут обнаружил, что не может прекратить это странное новое занятие. — вы не находите, что его язык немного сочноват?
— Солоноват. — весело поправила леди Рэмкин. — Вам надо было бы послушать моего папеньку, когда он был раздражен.
Странное совпадение обстоятельств, но мой дедушка выпорол своего дедушку за злостную задержку.
Бодряк подумал, что это сделало их практически родственниками. Приступ боли в разбитом боку заставил его поморщиться.
— Вы получили множество ушибов и ссадин, и возможно сломали одно или два ребра. — сказала она. — если вы перевернетесь, то я смогу наложить еще немного мази на раны.
— Леди Рэмкин встряхнула колбу с желтой мазью.
Лицо Бодряка исказилось от страха. Инстинктивно он укрылся простынями до самой шеи.
— Не разыгрывайте из себя глупца, капитан. — сказала она. — Я не увижу ничего, чего бы я не видела раньше. Одна задница ничем не лучше другой. Просто на тех, с которыми я имею дело, торчат хвосты. А теперь перевернитесь и задерите ночную рубашку. Не забывайте, что она принадлежала моему дедушке.
Невозможно было сопротивляться этому тону. Бодряк подумал потребовать, чтобы позвали Валета как дуэнью, а затем решил, что это может оказаться еще хуже.
Крем прижигал, как кусок льда.
— Что это такое?
— Всякая дребедень. Он уменьшает боль от ушибов и способствует росту здоровой чешуи.
— Что?
— Простите. Возможно не чешуи. Не смотрите так перепугано. Я абсолютно уверена в его пользе. Ну вот, все в порядке. — Она дала ему шлепок по заднице.
— Мадам, я — капитан Ночного Дозора. — сказал Бодряк, понимая, насколько чертовски глупо все, что он сказал.
— Полуодетый в женской постели. — сказала леди Рэмкин, не двигаясь. — Садитесь и пейте чай. Мы должны вернуть вас в строй.