Страждущий веры
Шрифт:
Я заворожено выдохнула и улыбнулась про себя. Красиво. Душевно. О такой любви я всегда мечтала, взаимной, счастливой, полной нежности и заботы. Знаю, многим такая история покажется чересчур слащавой, Микаш точно посмеётся. Сейчас в почёте герои вроде лорда Гарольда из баллад знаменитого авалорского барда Бэйрона. Метущиеся, отверженные, полные презрения к людям и цинизма, они легко сводили с ума красоток и, играючи, губили их. Никогда не понимала, что в таких героях находят мои сверстницы. Мужчина должен быть благородным и сильным, выше обид и мелких дрязг, а любовь чистой и счастливой, раз и на всю жизнь. Иначе это не любовь, а как у Вея с простолюдинками — пустая страсть.
— Хорошая история, правильная, — неожиданно заявил
О, боги, умеет же испортить самым невообразимым способом!
— Я спою об этом, а вы станцуете, — Хорхор одарил нас уже привычной умиротворённой улыбкой. — Ты будешь Небесным повелителем, а она — Птицей, — Микаш скорчил кислую рожу. — Если вы, конечно, хотите спасти своих друзей.
Я первая накинула на себя тяжёлую белую шкуру. Ради брата можно и потерпеть — ему ведь столько унижений из-за меня пришлось пережить. Что по сравнению с ними оттоптанные ноги?
Жёсткая маска больно впилась в лицо, хорошо хоть из дерева — оно тёплое. Смотреть через узкие прорези было странно, как будто в замочную скважину подглядываешь. Микаш с недоверием перебирал в руках чёрную шкуру. Я не стала его дожидаться и сама вышла в пустую середину зала. Покружилась, сгибая и разгибая руки, чтобы проверить, как сидит костюм и как в нём можно двигаться, не запутываясь и не теряя маски.
— Разве не самое красивое создание в мире? — усмехнулся Хорхор.
Микаш скептично хмыкнул, аккуратно натягивая шкуру, чтобы не разорвать мои швы. В чёрной маске он выглядел немного зловеще, как мой суженый из сна, отчаянно влюблённый и одержимый. Смешно, ведь мы друг другу даже не нравимся. Микаш замер возле меня, как обычно случалось во время поединков:
— Никогда не чувствовал себя настолько нелепо.
Я обошла вокруг него, придумывая движения. Как можно рассказать историю танцем? Жестами рук, изгибом туловища, скрестными шагами, па из бальных танцев, которым меня обучали дома? Я ещё помню их, даже удивительно, ведь учителя никогда меня не хвалили, даже когда я из кожи вон лезла, чтобы всё сделать правильно и красиво. Вспоминались, вставали перед глазами залихватские танцы простолюдинов во время Самайна. Я бы смогла повторить и их. Только сейчас хотелось выдумать что-то своё, такое, которое до меня ещё никто не танцевал. Смогу ли? Или распугаю всех духов и упаду.
Хорхор тоже надел маску, жёлтую, некрашеную, из мореной ели, обклеенную по краю сеном. В руки взлетели колотушка и бубен. За первым гулким ударом полилась песня на непонятном языке, похожая на вчерашнюю, но другая, более мягкая и плавная. Подхватила и закружила в такт. Я взлетела и падала, порхала, словно птица, наслаждаясь свободным полётом. Изгибалась, взмахивала крыльями. Забылась и тяжесть одежд, и жёсткость маски. На мне будто и вовсе ничего не было, не сковывало движения, даже ноги не оскальзывались на ледяном полу. Я становилась на цыпочки, подпрыгивала и приземлялась на одну ногу, кружилась и изгибалась, подхваченная неистовством пляски. Никогда не чувствовала себя такой раскрепощённой, не думала больше о том, как выгляжу со стороны, наслаждалась каждым моментом.
Микаш стоял неподвижной скалой. Ну же! Если есть хотя бы маленький шанс помочь нашему отряду, мы должны это сделать. Я взяла Микаша за руку и увлекла за собой, опёрлась поясницей о его локоть и прогнулась, пытаясь достать до ног волосами. Удержит Микаш или уронит нарочно? Интересно, не посчитали бы дома мой танец бесстыдно откровенным? Хотя… я же и так порченная, так что к демонам скромность. Теперь я буду делать, что и как хочу!
Хорхор замолчал и опустил бубен. Время растягивалось, а моя спина затекала от неудобной позы, но рука Микаша оставалась такой же твёрдой. Кажется, он перестал дышать. Снова ударил бубен, звякнула колотушка. Ещё. И быстрей. Микаш помог мне распрямиться и притянул к себе. Глаза в прорезях маски
От бессилия я поскользнулась и упала. Это конец! Накрыла голову руками. Звуки стихли. Я выглянула. Микаш протягивал мне ладонь, но сам не трогал. Я приняла её, и он помог мне подняться, поклонился и ушёл. Хорхор встряхнул бубен. Микаш развернулся прыжком и выхватил меч. Взмах, второй, отточенные движения ног, свист рассекаемого клинком воздуха. Я всегда восхищалась его мастерством во время тренировок, но сейчас, борясь с невидимыми противниками, Микаш превосходил сам себя. Стремительный стальной шквал, дикая пляска неистовства и силы, огненное дыхание всепоглощающей ярости. Клинок жил вместе с ним, его продолжением, посылал волны, рубил непредсказуемыми выпадами и взлетал на защиту. Ноги пружинили, ловко переступали, двигались хищническими прыжками.
Ритм замедлился. Микаш замер, спрятал меч в ножны и уселся на полу. Я опустилась подле него и провела по бугрившимся под шкурой натруженным мышцам на плечах, вниз вдоль рук к ладоням, переплела пальцы со своими в тугой замок. Не разбить. Отошла на шаг — Микаш ни к чему не принуждал и отпустил легко. Поверив, я поманила его за собой. Мы снова танцевали вместе, только я не убегала, а он не наступал. Уверенно вёл, но в то же время прислушивался, чтобы я не сопротивлялась. Я сама прижималась к нему, купаясь в потоках клокочущей страсти. Я уже была не я, кто-то овладел моим телом, сделал это настолько незаметно, что я поняла, только когда полностью утратила контроль. Оставалось лишь наблюдать со стороны. Никогда не думала, что моё тело может двигаться настолько плавно и грациозно, столько страсти в каждом изгибе, брошенном из-под маски взгляде, повороте головы. Никогда не думала, что смогу так крепко прижиматься к мужчине, доверять ему настолько, чтобы легко следовать даже самым немыслимым его порывам. Микаш подкидывал меня высоко в воздух, словно пушинку, я делала немыслимый кульбит, отталкивалась от плеч моего партнёра, и он ловил меня, не позволяя упасть. А потом мы расходились.
Бубен стихал, звучал лишь мерный голос Хорхора, рассказывавший историю Птицы и Повелителя на неведомом наречии. Изображал неистовую битву, тоскливое мерцанье огоньков в ночном небе, тревожный щебет птиц. Микаш оживился и продолжил пляску с клинком. Ни один щёголь, доскональной изучивший все сложные па бальных танцев, не сравнился бы с ним в сокрушительной хищнической грации. Он завораживал дух. И вот замер предо мной, оглядывая удивлённо и грозно. Моля о пощаде, я потянулась к нему. Всей душой надеялась, что не оттолкнёт и поймёт. Он подхватил на руки и закружил по комнате долго-долго, пока голова не сделалась пьяной. Отпустил, отвернулся, но я не позволила ему уйти. Мы завершили танец вместе. Несколько стремительных поворотов, я снова прогнулась, опёршись на его твёрдую руку и, наконец, свободно выдохнула.
Власть над телом вернулась ко мне. Дыхание вырывалось с трудом, мышцы ломило от напряжения, под жаркой шкурой градом катил пот. Микаш тоже устал. Даже сквозь толстый мех я чувствовала, как натужно вздымается его грудь. Микаш подставил мне плечо и повёл к очагу, хотя тащить надо было его.
Едва мы дошли, Микаш тяжело привалился к стене, стащил с раскрасневшегося лица маску, сбросил шкуру и закрыл глаза, пытаясь прийти в себя после танца. Мне было не так тяжело, уже почти нормально, только сердце не хотело униматься. Медленно потягиваясь, я сняла жаркую ритуальную одежду и сложила её аккуратной стопкой, подальше от летящих из очага искр.